– У нас с ней общее дело, не более того, – и с этими словами Клаудия Генриховна подозвала слуг, чтобы поскорее спровадить господина Монтеро с глаз долой любопытной публики.
Филиция, которая лицезрела сие представление лично, нехотя проследовала в отведенную комнату для встречи с господином Монтеро. Здесь было светло, приятно пахло ночным летним воздухом, который расточал аромат цветов. Кругом толпились шкафы с книгами, возле окон стояли пухлые кресла, а посреди комнаты возвышался блестящий рояль.
– Милая, – бросился к ней Глен, едва дверь захлопнулась, – я соскучился.
Он прижал госпожу Альдофин к одному из шкафов, впиваясь ей в губы со всей страстью и любовью, что бушевали в нем.
– Чего ты не приняла мое приглашение? Я хотел пойти с тобой, – прошептал Глен, целуя Филицию.
– Перестань вести себя неприлично, – вырвалась раздраженная Филиция из объятий, словно она что-то вспомнила, что мигом обожгло ее и остудило пыл.
– Неприлично? – усмехнулся Монтеро, оторопев, – где мы и приличия? Это совершенно не про нас.
– Ты! – разгневалась окончательно Филиция, вцепившись в рояль и растопырив воинственно руки, прямо как Франческа, – ты помолвлен с какой-то Жанет Кели! Какого черта, Гил? Кто это вообще такая, я о ней ничего раньше не слышала!
Улыбка тронула губы господина Монтеро, но он старательно сдерживался, чтобы не выдать себя раньше времени.
– А ты вышла замуж! Дважды! – не остался он в долгу.
– О, нет! Даже не сравнивай! – рассвирепела Филиция, медленно обходя рояль. Глен тоже начал отступать, опасаясь возлюбленную в гневе, – я вышла замуж, потому что мне некуда было бежать! Ты бросил меня! Я думала, ты умер!
– Я не мог ничего поделать! – запинался Глен, – никто не заставлял тебя выходить замуж за Редьярда.
– Не смей ставить мне это в вину! Во всем виноват ты и ты это знаешь! – набросилась на него госпожа Альдофин с кулаками, – а теперь вместо того, чтобы заботиться о нас с девочками, ты нашел себе какую-то! Да я ей облысение наколдую!
– Никого я не нашел! – взревел Глен, – я это придумал только для того, чтобы тебя взбесить! Чтобы ты приревновала! Никакой Жанет и в помине нет! Я только и делаю что, зарабатываю, чтобы вам на все хватало!
Изумление вперемешку с возмущением отразились на лице Филиции.
– Ах ты гад! – выпалила она, не на шутку разозленная, – я убью тебя, Глен Монтеро, ты разрушил мне жизнь!
Она начала бросаться в него всем, что попадалась под руку, совершенно позабыв о том, что это не ее дом.
– Я?! Разрушил тебе жизнь?! – воскликнул Глен, – да я вообще жениться не планировал, чтобы ты знала! Да, вот так!
– Ты похитил меня! – свирепствовала Филиция, продолжая бросаться книгами и вазами.
–А ты чуть не убила меня! Не помнишь? Деревянной ножкой от стула, когда проткнула и меня и себя, чтобы обратиться! – возмущался Монтеро, уворачиваясь, – вот-вот, погляди – тут до сих пор шрам остался!
Он расстегнул рубашку и продемонстрировал увечья рядом с сердцем, нанесенные ему госпожой Альдофин.
– Я тебя ненавижу, Глен Монтеро! – тяжело дыша, проговорила Филиция.
– Ты с ума меня сводишь, Филиция Альдофин! – схватился за голову Глен.
Они тяжело дышали, глядя друг на друга с жуткой страстью и ненавистью, что боролась в них, уничтожая все на своем пути. Не выдержав, они слились в жарком поцелуе, теряя голову и позабыв, где они находятся и зачем.
Тем временем в бальной зале все уже порядком позабыли о произошедшем и вернулись к своему скучному времяпровождению, чем заметно расстроили Габриэля Бедмена.
Берти Пай весь вечер не сводил глаз с Филиппы. Она сегодня была в центре всеобщего внимания, чем злила Изабель. Берти о чем-то размышлял, он был на редкость спокоен и уверен.
– Изабель, – обратился он к невесте, пока та с кем-то хихикала и любезничала.
– Чего тебе? – недовольно произнесла она.
– Я даю тебе последний шанс избежать позора и прямо сейчас расторгнуть помолвку, – тихо, чтобы никто не услышал, проговорил Берти.
– Ты это опять за свое? – закатила глаза девушка, – хочешь испортить мне праздник?
– То есть ты отказываешься? – Берти глядел холодным взглядом, от которого у любого пошли бы мурашки по коже.
– Конечно, я не стану этого делать, – раздраженно шикнула Изабель.
– Как знаешь, – равнодушно проговорил Берти и направился прямиком к своей бабушке, что мило беседовала в окружении своих подруг.
– Госпожа Пай, – обратился он к ней.
– Что такое, Берти?
– Я еще раз вас спрошу – вы разорвете помолвку или нет?
Непривычный вид внука и его решительный настрой немного напугали Клаудию Генриховну, ведь раньше ей таким его видеть не приходилось. Но совладав с собой, она решила прибегнуть к привычному ей методу – устрашить его.