Все заметно притихли, не зная как быть и куда деться.
– Вас подослала госпожа Альдофин? – вздернул бровями Натаниэль, отвечая вопросом на вопрос.
– Вы втирались ко мне в доверие, чтобы похитить клинок? – в свою очередь не остался я в долгу, – вы хоть знаете, что если с его помощью воскресить Холодного принца, то опасность угрожать будет в первую очередь вашей невесте?
– А кто вам сказал, что мы собираемся его воскрешать, господин Альдофин? – усмехнулся Романов.
– От кого вас защищает Лола Монтеро и почему? – не унимался я, решительно настроенный выяснить всю правду.
Несчастный Берти, который не был посвящен в суть дела, нервно мял карты и с изумлением озирался по сторонам.
– Ладно, ребятушки, – решил вмешаться Даниэль, – праздник все-таки, давайте перестанем ссориться и славно проведем этот вечер. Я предлагаю тост за прекрасную, а в иных кругах и легендарную, холостяцкую жизнь Натаниэля, который вот-вот будет вынужден расстаться с ней, заметьте, по собственному желанию!
Он поднял бокал и Фелес с Иэном весело поддержали его, напуская на себя как можно больше ложного веселья.
– Что происходит? – украдкой шепнул мне, ничего не понимающий Берти.
– Война, – ответил я тихо, но Натаниэль тут же бросил на меня цепкий взгляд, словно ясно услышал мои слова, хотя они и были поглощены общим гомоном и весельем.
Безупречный слух? Как это ново.
Мы развеселились или скорее сделали вид, стали разговаривать на тему предстоящих свадеб и выпивка, как проверенное средство от неловкости, полилась рекой. Алкоголь туманил нам разум, и постепенно наши тела не в силах сопротивляться предательскому опьянению слабели, и каждый из нас лениво расположился в кресле или же вовсе на полу.
Фелес развалился возле камина, прислонив голову к креслу, и стал нервно перебирать в руках окровавленную цепочку – ту самую, которую я так часто видел у него. Так как я обосновался совсем недалеко, пользуясь моментом, пока остальные вели оживленную беседу про скачки и лошадей, я спросил его:
– Почему вы постоянно носите эту цепочку?
Фелес вздрогнул, его взгляд полный грусти упал на предмет в его руке. Он был достаточно пьян, отчего эмоции взяли над ним верх и он чуть не заплакал.
– Я во всем виноват, – пробормотал он сдавленно и хрипло, – мой брат умер по моей вине…
– Так это вашего брата Фабиана, – вспомнил я эту трагическую историю, – мне ваша бабушка, госпожа Русакова, про нее рассказывала… Я вам очень сочувствую.
– Нет! – неожиданно прошипел Фелес – невероятное отчаяние полное боли завладело им, – она ничего не знает! Что она вам рассказывала?!
– Что ваш брат Фабиан разбился в карете, – оторопел я от такого напора, – кучер не справился с управлением, а вы остались на ночлег и не поехали вместе с братом…
– Это ложь! – глядя в мое лицо, с безумным видом прошипел Фелес, отчего я аж отшатнулся.
– Но ваша бабушка… – проговорил я растерянно.
– Она ничего не может знать! Это я погубил своего брата! Его убил Плут Кель, потому что я не хотел ему подчиняться. Он подстроил так, будто брат погиб в карете, хотя на самом деле это он напал на него! – Фелес в ужасе уставился в огонь, – он хотел надо мной власти и получил ее ценой жизни моего любимого брата! Эта цепочка, – он потряс ее, сжимая со злостью и ненавистью в кулаке, – она была на брате вся в крови и я забрал ее, чтобы всегда помнить, в каком горе я повинен!
– Но… не нужно себя так корить, – попытался я успокоить его, пока нас не услышали другие члены Совета, – мы не в ответе за деяния других людей, особенно, если эти люди поступают, мягко говоря, ужасно.
– Нет, это моя вина – я не уберег его, – прошептал Фелес и, свалившись на пол, тихо и беспомощно зарыдал.
Я был обескуражен таким отчаянием и злостью на самого себя, что решился поскорее оставить несчастного Фелеса наедине со своим горем и отойти в противоположный конец комнаты. Пока он искал утешение в слезах, я не мог отделаться от мысли, что Фабиан погиб так же, как и Энджел, хотя получается это Энджел погиб, как Фабиан, потому что это случилось позже. В то время как Фонси Эсмальт погиб в точности, как Хитклифф Иваницкий, отец Иэна. Это уже не просто совпадение, а закономерность.
Я устал это повторять, но тут что-то не так.
Не успел я усадить поудобнее свое многострадальное тело, чтобы предаться наиболее детальным размышлениям об этих подозрительных совпадениях, как возле меня возник Натаниэль и проговорил вполголоса:
– Я знаю, что ты взял Руслана с собой, чтобы обворовать меня сегодня, – он усмехнулся, скорее по-доброму, нежели враждебно, – можешь забрать все эти безделушки, они оказались совершенно бесполезны.