Алессандра со знанием дела удалилась в сторону съестных продуктов, а Филиция, словно моя родственная душа, решила внезапно остаться в моем обществе.
– Ах, ярмарка, сколько циркачей приехало сегодня, – вздохнула она с ностальгическими нотками в голосе, – интересно, надолго ли они в этот раз задержаться в пригороде?
– Этот цирк демонов, – с опаской покосился я в сторону пестрого шатра, который было видно из всех концов ярмарки, – часто наведывается сюда?
– Бывает, что и заглядывают в пригород – их очень любят детишки, – ответила Филиция, миролюбиво беря меня за руку, и мы направились вдоль рядов со свечами к шатру, – не подумай, эти демоны весьма приличные, никого не едят.
– Это успокаивает, – выдавливая улыбку, процедил я, – как только Микаэла допускает подобное?
Госпожа Альдофин хитро поглядела на меня.
– Кто знает, – таинственно проговорила она, – разве ты не слишком сильно интересуешься демонами и их судьбой?
– Мне просто любопытно.
– Любопытство – самая лучшая отговорка, но и у нее есть своя подоплека, – усмехнулась Филиция.
Я ничего не ответил, лишь задержал на госпоже Альдофин многозначительный взгляд.
Тем временем мы подошли к цирковому шатру, который был неуклюже раскинут под деревьями и не надежно приколот колышками к земле. Расцветка шатра была сочная и красочная – фиолетовые и розовые полосы сменяли друг друга, что у меня аж начало рябить в глазах.
Возле входа в шатер стоял молодой демон низкого росточка с фиолетовыми длинными волосами до пят, заплетенными в две косы. На его голову была нахлобучена шляпа, напоминающая те, что носили Диего с Антонио. Он был одет в темные штаны, белую рубашку с коротким рукавом, поверх нее был накинут длинный жилет, руки облачали вязанные нарукавники безобразного вида, а на ногах блестели узкие сапоги покрывающие собой колени. Он был обвешан ремнями, словно йольская ель, а на шее у него болтался неряшливо завязанный галстук.
Демон опасливо покосился в нашу сторону и поспешил скрыться в тени своего убежища, то есть шатра.
Хм, демоны все же странные существа.
Мы же тем временем поспешили вернуться в бесконечные ряды свечей, которые нынче возвели в культ, не хуже вампиров. Из чего их только не делали! Их варили из пчелиного воска с травами, которые приятно благоухали, давая тем самым не только желанные свет, но и ароматизацию помещения. Их плавили из парафина, что частенько в минуты сосредоточенного писательства оплавлялся и предательски растекался по моему многострадальному столу. Но самым модным веянием были свечи из соевого воска с различными запахами аромамасел.
Здесь, меж рядов, стоял роскошный букет ароматов, что переплелись друг с другом, заставляя тебя усомниться какой именно запах ты почувствовал. В воздухе танцевали травяные, цветочные, цитрусовые, хвойные и пряные запахи, танцуя и заигрывая с покупателями – то приманивая легким чуть звучным вкусом, то обрушиваясь, словно лавина. Они наперебой соревновались, дабы перетянуть внимание на себя гостей ярмарки.
И тут в этом дышащем ароматами пространстве и находилась наша Роберта. С присущей ей скрупулезностью она внимательно изучала предоставленный ассортимент. Все расступались перед ней и, несомненно, благоговели, ведь она уже была не девицей Альдофин, а будущей госпожой Романовой.
Роберту интересовали цветочные ароматы, такие же легкие и утонченные как она сама. Ее нежные пальчики перебирали маленькие баночки свечей, глаза горели, и выглядела она в этот момент, словно лесная дева, которая обитала в самой чаще волшебного и неприступного леса.
– Что вы думаете о замужестве Роберты, госпожа Альдофин? – спросил я, все еще глядя на девушку, словно завороженный ею.
– Натаниэль прекрасная партия, – спокойно ответила Филиция, – я его знаю с детства, он очень предан нашей семье.
Я внимательно следил за ее реакцией, стараясь уловить что-нибудь познавательное для себя, но госпожа Альдофин по обыкновению была неприступна, как крепость Лунсанна. Конечно, ее отношение к браку в целом я уже хорошо усвоил, но все же дело касалось ее дочери. А Натаниэль с недавних пор вызывал во мне особый интерес.
– Как вы считаете, почему он решился жениться на Роберте именно сейчас? Почему именно на ней? Насколько мне известно, ранее он к ней не проявлял особой симпатии.
– Ох, осторожнее, милый, твое любопытство перерастает в неприкрытый допрос, – усмехнулась Филиция, – уж не знаю, что у него на уме, но уверена какие бы намерения не были у господина Романова относительно Роберты – они все лишь положительного характера.
Ох, черт!
Я уныло с нескрываемой скукой обратил взор на ряды, которые неспешно проплывали мимо нас. Вечно от тетушки ничего не добьешься! Ей что, самой не любопытно, почему Натаниэль вдруг внезапно заинтересовался нашей Роби в качестве жены?