– Сходите, проветритесь, – любезно посоветовала Алессандра, не изменяя доброжелательному тону светской беседы, – вам это пойдет на пользу. Негоже жаловаться, вы ведь Альдофин. Ничего ужасного и смертельного не произошло – вы ведь живы, а это уже большое достижение в вашем случае.
Ну, большое спасибо, что ж.
На этом драматичном моменте мимо нас проскользнул Руслан, ловко минуя холл и поторапливаясь на улицу.
– Согласен, вы правы, любезная Алессандра, не помер и уже хорошо, что это я, в самом деле! – смиренно приободрился я, – пойду, провожу племянника, пока его матушка занята.
Погода оставалась весьма угрюма и мрачна – зловещее небо изредка ворчало, словно было недовольно всем и сразу. Впрочем, я его не осуждал, а даже был в какой-то степени солидарен. Однако ветра не наблюдалось и даже с океана не поддувало, что было редкостью для здешних природных настроений.
Веяло прохладой и приятной, бодрящей свежестью. Мы прошлись с племянником вдоль дубов, обсудив с ним нашу предстоящую тренировку, которую мы оба ждали с большим нетерпением, и которая должна была состояться, как только на улице станет сухо.
Кузины резвились на поле для гольфа, на которое выходили окна столовой, тетушка флегматично читала газету в соломенном кресле под навесом из красных роз, изредка окидывая дочерей равнодушным взглядом.
Ничто не предвещало беды (как впрочем, и всегда – читать очевидные намеки богинь это явно не мое преимущество перед неминуемыми обстоятельствами), как Рири слишком сильно замахнулась клюшкой для гольфа и то, что они использовали, как мячик для гольфа, прилетело мне в руки. Я не сразу осознал, что это такое, но сразу почувствовал на уровне инстинктов, что отвечают за брезгливость, что это нечто – мерзкое. Аж волосы зашевелились на моем затылке – я нелепо начал перебрасывать «мячик для гольфа» в руках, словно кусочек раскаленного угля постепенно приходя в осознание, что это некогда была голова демона. Истинный ужас, что отражался на застывшем, на веки вечные, лице теперь отобразился и на моем лице тоже. Я не сразу услышал, что при всем этом действии визжу, словно маленькая девчонка, что узрела на себе паука, а племянник при этом, замерев на месте, глядит на меня испуганно во все глаза.
Наконец жуткий «мяч» был выкинут в сторону, и мигом неописуемая брезгливость охватила судорогой все мое тело.
– Ой, прости, Милон, – невинно извинялась Ребекка, – это всего лишь голова демона, которого мы убили однажды – ему не посчастливилось вступить в наши владения.
– Как мило, – вымученно рявкнул я.
– Подкинь нам мяч, пожалуйста, если не сложно! – весело помахала она рукой, – мы хотим закончить партию пока вновь не пошел дождь!
– Неужели? Какие мы вежливые, надеже, – пробубнил я сам себе недовольно, и, превозмогая отвращение вперемешку с ужасом, пнул голову демона со всей силы в сторону кузин, чья непринужденность действовала мне не нервы. – Кто-то заслуживает хорошей порки.
Бледность и недовольство моего лица потревожили восприимчивую детскую психику Руслана, и он робко спросил:
– Что с вами, дядя? Вам нехорошо?
– Меня что-то тошнит, – признался я.
– Но вы же сами учили меня не брезговать трупами нечисти, а также их оторванными конечностями, – возразил Руслан все также беспокойно, словно силился разобраться в важной головоломке, – вы говорили, что это проявление слабости.
– Видишь ли, – через силу проговорил я, – в последнее время я наблюдаю это слишком уж часто, так что мой организм решил устроить бунт. Но я стараюсь себя побороть.
– О, – удивился племянник и, поджав губы, серьезно задумался над моими словами.
Просвета не было видно, и я решил вернуться в свою комнату. Едва я пересек порог, тут же обреченно рухнул на кровать, безнадежно уткнувшись лицом в подушку.
Голова демона! Что дальше?! Зубы вампира?! Внутренности пернатого?
Ведьма-воровка прокралась вслед за мной. Она бесшумно вошла в мои покои, босыми ногами чуть касаясь прохладного пола и лишь вздохнув, она с легкостью зажгла свечи.
– Что-то ты прямо размяк, дорогой, – без стеснения она стала забираться на меня, прилегая манящей грудью к моей спине и обвивая руками мое тело, словно ядовитый плющ.
– Я устал, – пробубнил я недовольно в подушку, совершенно не планируя оказывать какое-либо сопротивление.
Растерзайте меня, я на все готов.
– Ох, что же это такое, бедненький, – водила она своими шаловливыми ручками по моим плечам и талии, а я беспомощно ощущал тепло ее притягательного тела, и сладкие мысли, что были в этом случае неподвластны мне, закрадывались в мое сознание.