Благо внимание от моей скромной особы часто обращалось на Роберту, ведь сестриц все больше захватывала подготовка к самому не побоюсь важному событию в жизни каждой девушки, хотя Скарлетт горячо не согласилась бы с этим. Да и тетушка опровергла бы, учитывая сколько у нее имелось за плечами брачных обременяющих союзов.
Тем не менее, Франческа от всей этой свадебной суеты прибывала в полнейшем восторге. Ее охватывали лихорадочная деятельность, она возбужденно участвовала в малейшей проблеме, давала дельные непрошенные советы и чувствовала себя при этом словно в своей тарелке. Рири не отставала от сестры, однако, не преумножая всеобщую суету, а скорее более погружаясь в волнующие мечты о собственном торжестве. Ее щеки кокетливо алели, стоило ей предаться сладким грезам. Любую мелочь девушка проецировала на собственную свадьбу, взволнованно и тяжко вздыхая, не забывая при этом бросать в мою сторону красноречивые взгляды.
Меня хоть и бросало в жар, но я оставался непоколебим и глядел ей в ответ ясным и уверенным взглядом. И это будто бы волне удовлетворяло ее.
Мэри же изредка незаметно для всех (но не для меня) впадала в меланхолию, которая в данном случае обретала трагический оттенок. Я часто замечал, как на примерках Роберты, она брала край ткани и прижимала его к своей груди, заворожено и печально изучая каждый миллиметр кружев и воздушного шифона. Сердце ее переполнялось болью, лишь стоило ей вспомнить те счастливые, но короткие мгновения, которые судьба разрешила ей провести с ее покойным мужем. В ее глазах так и блестели воспоминания, как за ее спиной раздались церковные колокола, как она впервые переступила порог его дома и назвалась госпожой Орловой и… но об этом позже.
Я все это видел. Видел и молчаливо сострадал моей белокурой кузине, моей сахарной принцессе. Кажется под этими черными одеждами и вечным трауром она неизбежно таяла, и лишь единственным проблеском в ее жизни оставался ее сынишка, что был слишком слаб и немощен, чтобы оправдать ее надежды. Мэри иногда бросала взгляды полные слез и тревоги на Роберту, ее смущало, что сестра, новоиспеченная невеста овеяна аурой грусти. Мэри искренне надеялась, что ее младшая сестричка будет счастливой и что судьба не отнимет у нее ее спутника жизни.
Филиппа и Скарлетт же в свою очередь были просто рады за Роберту, желая ей безграничного счастья. Филиппа прятала чувства несостоявшейся любви где-то глубоко, в таинственных недрах своей души. Скарлетт мужественно не позволяла себе высказывания о браке, какими любила язвительно разбрасываться направо и налево. И это заслуживало уважения, именно тогда я понял, как Скарлетт бережно и нежно относиться к своей семье.
Поддержка сестер заметно приободряла Роберту, она улыбалась, была сердечно благодарна и выглядела, как никогда сдержанной. И я заметил в ее глазах отчетливый страх. Он креп с каждым днем и было трудно догадаться, что именно стало его причиной. Неужели милая Роберта опасалась относительно искренности господина Натаниэля…? Или может, это всего лишь легкий мандраж, нелепая боязнь выходить замуж – болезнь, которая часто приключается с невестами накануне свадьбы? Ведь весь ужас «быть чьей-то женою», тут же отчетливо представлялся перед девушкой, которая вот-вот должна была переступить порог церкви. Вся пелена испарялась с глаз, обнажая нелицеприятную сторону брака, все его недостатки вкупе со сложностями и непривлекательными последствиями. Но все же, что именно так страшило Роберту, я не знал и узнать не мог. Не имел такого права, не набрался подобной наглости.
Роберта выглядела как никогда уязвимой. Филиция все чаще намекала ей, что после свадьбы следует незамедлительно обратить Натаниэля в вампира, ведь цитируя ее «господин полицейский не молодеет, а от старости мужа и разницы в возрасте в браке никому еще не было никого толку». Намеки обличались в форму неприкрытых ничем фраз, а Роберта при этих словах как-то по-особенному впадала в нервное состояние и старалась быстро переменить тему разговора. Почему она не хотела говорить об этом? Неужели опасалась, что господин Натаниэль не перенесет обращения в вампира? Или, быть может, боялась, что ее супруг и вовсе не захочет обращаться?