— Я капитан Тахауэр, — сказал он, выпустив густую струю дыма. — Разрешите узнать ваше имя?
— Кулозик. Ян Кулозик. Кто вы и что здесь делаете? И почему пытались усыпить нас?
— В тот момент это казалось наилучшим выходом. Никто не хотел оставлять вас на верную смерть. Впрочем, такое предложение тоже было, по крайней мере одно, но энтузиазма явно не вызвало. Мы не убийцы. Но если бы, спасая вас, мы обнаружили себя — это могло бы вызвать весьма серьезные осложнения. Поэтому в конце концов мы решили усыпить вас. А что нам еще оставалось? Но мы не профессионалы в таких делах, это очевидно. Ота наткнулся на собственную иглу и теперь храпит вместо вас.
— Кто вы? — снова спросил Ян, оглядывая незнакомую форму и книги в нише, напечатанные алфавитом, какого он никогда в жизни не видел.
Капитан Тахауэр тяжело вздохнул:
— Израильский флот. Добро пожаловать к нам на борт.
— Спасибо. И спасибо, что спасли нас. Но я не понимаю, почему вы боялись, что мы вас увидим. Если вы выполняете какое-то тайное задание для флота ООН, я буду держать язык за зубами. У меня есть допуск к секретным делам.
— Пожалуйста, мистер Кулозик, не надо. — Капитан поднял руку в останавливающем жесте. — Вы говорите так, потому что совершенно не знаете здешнюю политическую обстановку.
— Как это не знаю?! Я не прол. У меня ученая степень…
Брови капитана приподнялись, одобряя ученую степень, но, похоже, она его не очень впечатлила.
— Я не имею в виду вашу профессиональную компетентность: ничуть не сомневаюсь, что тут вы на высоте. Но в ваших знаниях по части всеобщей истории есть определенные пробелы. И возникли они в результате намеренного искажения фактов в учебниках, по которым вы учились.
— Я не знаю, о чем вы говорите, капитан Тахауэр. В нашем образовании, в Британии, цензуры не существует. В Советских Штатах — может быть, но не у нас. У нас свободный доступ к любой книге в библиотеке, к любой компьютерной информации… Совершенно свободный.
— Весьма впечатляет, — сказал капитан, хотя незаметно было, что Ян его убедил. — Однако я не собираюсь спорить с вами о политике в такое время и в такой ситуации, как сейчас. Я только хочу довести до вашего сведения тот непреложный факт, что Израиль — не ооновский конклав заводов и ферм, как вас учили в школе. Это свободное и независимое государство — пожалуй, единственное, оставшееся на нашей планете. И мы можем сохранить свою независимость только в том случае, если не будем высовываться за пределы своей территории и не дадим узнать, что мы из себя представляем, кому бы то ни было, кроме руководящих сил вашего мира. Как раз в этом и состоит опасность, с которой мы столкнулись, спасая вас. То, что вы узнали о нашем существовании, — а тем более здесь, где нас быть не должно, — может вызвать ужасные последствия. Ваших правителей наше присутствие на Земле никогда особенно не радовало. И если бы они были уверены в своей безнаказанности, то уничтожили бы нас уже завтра.
Загудел телефон. Капитан снял трубку, послушал, пробормотал что-то невнятное…
— Меня зовут, — сказал он вставая. — Располагайтесь поудобнее. В термосе есть еще чай.
Что же такое он говорил? Ян прихлебывал крепкий чай и машинально поглаживал черно-синий кровоподтек на ноге. Исторические книги лгать не могут. Но вот она, субмарина, — и действует очень осторожно, — и они явно чем-то встревожены. Он пожалел, что так устал и плохо соображает.
— Вам получше? — Из-за портьеры в дверях проскользнула девушка и опустилась в кресло капитана.
Зеленоглазая блондинка, очень привлекательная. На ней была блуза цвета хаки и такие же шорты; а загорелые стройные ноги настолько хороши, что Ян вздрогнул и смущенно отвел глаза. Она улыбнулась.
— Меня зовут Сара, а вы Ян Кулозик. Вам ничего больше не нужно?
— Нет, спасибо… Впрочем — да, нужно. Немного информации. Вы не знаете, что это за катера, которые нас потопили? Я хочу сообщить о них.
— Не знаю.
И не добавила больше ни слова. Просто сидела и спокойно смотрела на него. Яну показалось, что пауза затянулась, но тут он сообразил, что она больше ничего и не собиралась говорить.
— Вы больше ничего не хотите сказать мне? — спросил он.
— Нет. Для вашей же пользы. Если вы когда-нибудь обнаружите лишнее знание, то немедленно попадете в списки подозреваемых, под надзор Службы Безопасности. На всю оставшуюся жизнь. Ваше продвижение, карьера — все будет погублено до конца ваших дней.
— Боюсь, Сара, что вы очень мало знаете о моей стране. У нас есть Служба Безопасности, верно, и мой зять служит там в довольно высоком чине. Но ничего подобного у нас не бывает. Разве что для пролов; для тех из них, кто известен как бузотер. За ними следить необходимо. Но для людей с моим положением…