В сад входят господин и дама, за которыми следует рассыльный, нагруженный пакетами — не дорожными вещами, а только что сделанными в магазинах покупками. По-видимому, это отец с дочерью. Господину лет пятьдесят, он высокого роста, хорошо сохранился, держится очень прямо. Он гладко выбрит; крупный орлиный нос и решительная складка рта в сочетании с резким, повелительным голосом и исполненными важности манерами придают ему внушительный вид. На нем светло-серый сюртук с шелковыми отворотами и белая шляпа; через плечо висит полевой бинокль в новеньком кожаном футляре. Человек из низов, успехом в жизни обязанный только самому себе; на слуг он наводит трепет, да и вообще к нему нелегко подступиться. Дочь недурна собой; хорошо одета, пышет здоровьем и, видимо, особа с характером; по манерам — девица из общества, однако все же дочь своего отца. Но она свежа и привлекательна, и ее ничуть не портит то, что энергия и жизненный напор берут в ней верх над утонченностью и изяществом.
Кокэйн (поспешно берет под руку Тренча, который, словно остолбенев, стоит и смотрит на вновь пришедших). Опомнитесь, Гарри! Присутствие духа, дорогой мой, присутствие духа! (Делает вместе с ним несколько шагов по направлению к гостинице.)
Появляется официант с подносом, на котором стоит пиво.
Kellner! Ceci-la est notre table. Est-ce que vous comprenez fransais? 1
Официант (говорит по-английски с резким немецким акцентом). Да, сэр. Слушаю, сэр.
Господин (рассыльному). Положите пакеты на этот стол.
Рассыльный не понимает.
Кельнер! Это наш столик. Вы понимаете по-французски? (франц.)
Официант (вмешиваясь в их разговор). Эти джентльмены заняли этот стол, сэр. Осмелюсь предложить...
Господин (строго). Что же вы не сказали раньше? (Кокэйну с надменной вежливостью.) Прошу прощения, сэр.
Кокэйн. Пожалуйста, мой дорогой сэр, пожалуйста. Мы с радостью уступим вам этот столик.
Господин (холодно, поворачиваясь к нему спиной). Благодарю вас. (Рассыльному.) Положите пакеты вон на тот стол.
Рассыльный не двигается с места, пока господин не указывает на пакеты и не стучит повелительно по другому столику, ближе к калитке.
Рассыльный. Jawohl, gnad’ger Негг.2 (Кладет пакеты на столик.)
Господин (вынимает из кармана пригоршню мелочи). Кельнер!
Официант (подобострастно). Да, сэр.
Господин. Чаю. Для двоих. Сюда.
Официант. Слушаю, сэр! (Уходит в дверь гостиницы.)
Господин выбирает в горсти мелкую монету и дает ее рассыльному, тот покорно берет и, притронувшись к козырьку, уходит, не смея выразить недовольство. Дочь садится за столик и, распечатав пачку фотоснимков, начинает их рассматривать. Господин достает Бедекер{2}, придвигает стул и, прежде чем сесть, окидывает Кокэйна уничтожающим взглядом, словно спрашивая, когда же тот уберется отсюда. Кокэйн, нисколько не смущаясь, с видом скромной благовоспитанности усаживается за соседний столик и обращается к Тренчу, который нерешительно бродит поодаль.
Кокэйн. Тренч, мой дорогой друг, пиво вам подано. (Пьет.) Тренч (рад предлогу вернуться к столику). Благодарю вас,
Кокэйн. (Тоже пьет.)
Кокэйн. Кстати, Гарри, я уже давно хотел вас спросить: леди Роксдэл приходится вам теткой с отцовской или с материнской стороны?
Этот трюк немедленно оказывает действие. Господин прислушивается с явным интересом.
Тренч. С материнской, конечно. Что это вам вдруг пришло в голову?
Кокэйн. Да просто так. Я как раз думал... Гм! Она, разумеется, захочет, чтобы вы женились, Гарри; врачу гораздо приличнее быть женатым.
Тренч. А ей-то какое дело?
Кокэйн. Большое дело, дорогой мой! Она уже мечтает о том, как введет вашу жену в лучшее лондонское общество.
Тренч. Какая чепуха!
Кокэйн. Ах, дорогой мой, вы еще слишком молоды, вы нс понимаете, какое значение имеют все эти мелочи; по виду как будто пустые светские церемонии, а на самом деле пружины и винтики великой аристократической системы.
Официант возвращается с чайным подносом и ставит его на стол.
(Встает и обращается к старому господину.) Простите мою смелость, сэр, но мне все-таки кажется, что вы предпочли бы этот столик и что мы вам мешаем.