7 августа 2007
Тем, кого это может касаться.
Я уже писала вам о Бретериках. Первое письмо отправила сегодня утром около восьми тридцати, по дороге на работу. Оно тоже было анонимным. Я пишу снова, потому что поняла, что вы, вероятно, предпочтете не тратить время на мое письмо.
Я не могу назвать своего имени по причинам, о которых скажу ниже. Я женщина, 38 лет, замужем, есть дети. Я работаю полный день. Я закончила университет, и у меня докторская степень (пишу это, поскольку мне почему-то кажется, что вы тогда станете воспринимать меня всерьез, так что я, наверное, еще и сноб).
Как уже упоминалось в предыдущем письме, у меня есть причины считать Марка Бретерика, которого я видела в новостях вчера вечером, не настоящим Марком Бретериком. Эта история может показаться на первый взгляд не имеющей отношения к делу, но, поверьте, это не так, а потому, пожалуйста, дочитайте до конца.
8 декабре 2005 года мой босс предложил мне поехать в заграничную командировку, на неделю, со второго по девятое июня. В то время дети были еще совсем маленькими, а на работе я разрывалась между несколькими проектами, так что это был ад. Каждый день давался с боем. Я сказала боссу, что у меня, скорее всего, не получится. После рождения второго ребенка я не уезжала из дома больше чем на одну ночь. Уехать на целую неделю казалось нечестным по отношению к мужу и детям, и вряд ли я бы пережила генеральную уборку, которую пришлось бы устраивать после возвращения. В общем, оно того не стоило. Я была немного огорчена, поскольку проект казался интересным, но я даже не слишком раздумывала, настолько была уверена в решении.
Позже я рассказала о предложении мужу, ожидая ответа вроде «ну и правильно, ты ведь никак не сможешь поехать». Но он посмотрел на меня как на сумасшедшую и спросил, почему я отказалась.
– Это же твой шанс. Если бы мне такое предложили, я бы зубами вцепился.
– Но это просто невозможно, – ответила я, удивляясь, как это ему удалось забыть, что у нас маленькие дети.
– Почему? Я же буду дома. Мы отлично справимся. Может, я и не стану бодрствовать до полуночи каждый день, выглаживая носки и платочки, но как-нибудь устроимся.
– Я не могу, – упорствовала я. – Если я уеду на неделю, у меня потом уйдут две, чтобы со всем разобраться.
– В смысле, на работе? – удивился он.
– И дома. И дети будут сильно скучать.
– Все с ними будет в порядке. Мы повеселимся. Я разрешу им объедаться шоколадом и не спать допоздна. Только учти, я не могу присматривать за детьми и содержать дом в чистоте одновременно. Но мы найдем подмогу.
И он упомянул имя одной женщины, которая регулярно сидела с нашими детьми.
Когда он обрисовал план – помню так живо, словно это было вчера, – во мне начало расти странное чувство. Рискуя показаться излишне мелодраматичной, скажу, что это напоминало озарение или откровение. Я могу поехать. Это возможно. Муж прав, с детьми ничего не случится. И я ведь могу звонить им каждое утро и каждый вечер, они будут слышать мой голос.
Кто бы ни читал это, простите мне мою восторженность. Но если я не расскажу этого, в остальном не будет смысла. Это не оправдания, просто объяснение.
Уехать на неделю, размышляла я. На целую неделю. Семь спокойных ночей. Я смогу отоспаться за все недосыпы. В те времена мы с мужем просыпались по три-четыре раза за ночь. И мы оба работаем на полную ставку. Не похоже, чтобы это напрягало моего мужа. «В самом худшем случае, – обычно говорил он, – мы устанем. Но это же не конец света». (Мой муж сказал бы то же самое, если бы наткнулся на человека с большой ядерной бомбой в руках и с бейджиком «Нострадамус».)
Я позвонила боссу и сообщила, что все-таки смогу по-ехать. Наняла няню, о которой упоминал муж, и через пару дней все было готово к поездке. Я должна была поселить-ся в пятизвездочном отеле, в котором никогда не бывала. Я уже смаковала предстоящую поездку. Днем – работа, а вечера – в моем полном распоряжении. Буду нежиться в горячей ванне и заказывать чудесные ужины в номер. И никакой готовки! Буду заваливаться в постель в полдесятого и спать до семи часов следующего утра – этого я ждала больше всего. А то мне уже начинало казаться, что мои отношения со здоровым сном безвозвратно испорчены.
То, что так недавно представлялось нереальным, вскоре превратилось в навязчивую идею. Каждый раз, как выдавался тяжелый день на работе или трудная ночь с детьми, я повторяла про себя название отеля и города, куда предстояло поехать. Если доживу, говорила я себе, то все будет в порядке. Отдохну недельку душой и телом, компенсирую ущерб, нанесенный годами переработки и недосыпания. (Я, кстати, еще и трудоголик. Даже после рождения детей в отпуск по-настоящему не уходила – работала, сколько могла, дома, а они спали в кроватках рядом с моим столом.)