— Ты права, Каролина. Ты всегда права.
С этими словами папа повернулся к девочкам и велел им ложиться спать. Завтра ему рано ехать, и надо как следует выспаться.
Пока Лора и Мэри надевали ночные рубашки, он стянул с себя сапоги, а когда они легли, взял скрипку, заиграл и тихонько запел:
Мама улыбнулась и сказала:
— Поезжай спокойно, Чарльз. У нас все будет хорошо.
Папа едет в город
Папа выехал еще до восхода солнца. Когда Лора и Мэри проснулись, его уже не было, и дом сразу опустел. Папа не просто ушел на охоту. Он уехал в город, и целых четыре дня его не будет!
Жеребенка заперли в конюшне, чтоб ему не вздумалось побежать за матерью Путешествие было слишком долгим для маленького Зайки. Он жалобно скулил, Лора и Мэри сидели дома с мамой. Когда папа уехал, в огромной прерии стало слишком пустынно, и играть там совсем не хотелось. Джек тоже беспокоился и все время посматривал вокруг.
В полдень Лора пошла с мамой напоить Зайку и передвинуть колышек, к которому была привязана корова, чтобы она могла достать свежую траву. Корова стала теперь совсем домашней. Она послушно ходила за мамой и даже позволяла ей себя доить.
Когда подошло время дойки, мама стала надевать капор; вдруг у Джека на спине и на шее шерсть встала дыбом, он выскочил из дома и залаял. Со двора раздался отчаянный вопль:
— Уберите собаку! Уберите собаку!
Мистер Эдвардс сидел на куче дров, а Джек лез за ним.
— Он меня сюда загнал, — сказал мистер Эдвардс.
Мама с трудом оттащила Джека. Он злобно скалил зубы, глаза у него покраснели. Он позволил мистеру Эдвардсу слезть на землю, но ни на минуту не спускал с него глаз.
— Он как будто понимает, что мистер Инглз уехал,— с удивлением сказала мама.
Мистер Эдвардс сказал, что собаки понимают гораздо больше, чем люди думают.
Утром по дороге в город папа заехал к мистеру Эдвардсу и попросил его приходить каждый день посмотреть, все ли у них в порядке. А мистер Эдвардс был таким хорошим соседом, что пришел пораньше помочь маме по хозяйству. Но Джек решил, пока папа не вернется, не подпускать ни к корове, ни к Зайке никого, кроме мамы, и поэтому на то время, что мистер Эдвардс помогал маме, Джека пришлось запереть в доме.
Уходя, мистер Эдвардс сказал маме:
— Ночью держите собаку при себе, и с вами ничего не случится.
Тьма медленно подползала к дому. Ветер жалобно плакал, а совы кричали: «У-у-у-у! У-у-у-у!‚› где“, завыл волк, и Джек хрипло заворчал. Мэри и Лора сидели у очага рядом с мамой. Они знали, что дома они в безопасности, — ведь с ними Джек, а ремешок от задвижки мама втащила внутрь.
Следующий день был такой же пустой, как вчерашний. Джек бегал вокруг дома, вокруг конюшни, снова возвращался и не обращал никакого внимания на Лору.
Днем к маме пришла в гости миссис Скотт. Мэри с Лорой, как полагается воспитанным девочкам, сидели и молчали. Миссис Скотт очень понравилось кресло-качалка. Чем больше она в нем качалась, тем больше оно ей нравилось, и она сказала, что дом у них красивый и уютный.
— До мистера Скотта дошли слухи о неприятностях с индейцами, но я надеюсь, что здесь неприятностей не будет,— сказала миссис Скотт.— Они сами с этой землей никогда ничего не сделают. Они только и знают, что бродить туда-сюда, словно дикие звери. Договоры договорами, а земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает. Это разумно и справедливо.
Она сказала, что не понимает, зачем правительство заключает договоры с индейцами. Хороший индеец — это мертвый индеец. От одной мысли об индейцах у нее кровь стынет в жилах.
— Я никак не забуду резню в Миннесоте, — сказала она. — Мой отец, мои братья и все остальные поселенцы вышли и остановили их всего в пятнадцати милях к западу от нас. Отец не раз говорил, что они...
Мама кашлянула, и миссис Скотт умолкла. Взрослым не следует говорить об этом при детях.
Когда миссис Скотт ушла, Лора спросила маму, что такое резня. Мама ответила, что сейчас объяснить ей это она не может. Когда Лора подрастет, она сама все узнает.
Вечером мистер Эдвардс снова пришел помогать маме, и Джек снова загнал его на кучу дров. Мама оттащила Джека и сказала мистеру Эдвардсу, что не понимает, какая муха его укусила. Может, он из-за ветра беспокоится.
Ветер теперь дико выл. Он продувал Лору насквозь, словно на ней ничего не было надето. Когда они с Мэри таскали в дом охапки дров, у них просто зуб на зуб не попадал.
Вечером они думали про папу. Он, наверное, уже добрался до Индепенденса и заночевал там среди домов, где живут люди. Завтра он пойдет в лавку за покупками, и если сможет выехать пораньше, то к вечеру проедет часть пути и будет ночевать в прерии, а послезавтра вечером, может быть, вернется домой.
Утром опять подул сильный ветер и стало так холодно, что мама все время держала дверь закрытой.
Мэри с Лорой сидели у очага и слушали, как ветер завывает вокруг дома и гудит в трубе. Сможет ли папа при таком ветре выехать из Индепенденса и вернуться домой?
Позже, когда стемнело, девочки стали гадать, где папа мог остановиться на ночлег. Ледяной ветер забирался даже в их уютный теплый домик, и, сидя у очага, они чувствовали, как по спине пробегает холодная дрожь, а лицо горит от жары. И на таком ветру папа расположился на ночлег где-то посреди большой, темной, пустынной прерии.
Следующий день тянулся очень долго. Утром папа еще не мог приехать, и они стали ждать вечера, когда он, может быть, вернется. После обеда девочки начали поглядывать на дорогу, ведущую к ручью. Джек тоже смотрел в ту сторону. Он попросился во двор, обошел дом и конюшню, остановился, повернул голову к руслу ручья и оскалил зубы. Ветер чуть не сбил его с ног.
Вернувшись в дом, Джек ни за что не хотел ложиться. Он беспокойно ходил взад-вперед, шерсть у него на затылке вставала торчком, опускалась и опять вставала торчком. Он пытался выглянуть из окна, потом подошел к двери и заскулил. Мама открыла ему дверь, но он передумал и остался в доме.
— Джек чего-то боится, — сказала Мэри.
— Джек никогда ничего не боится! — возразила Лора.
— Лора, Лора, — остановила ее мама. — Воспитанные девочки не спорят.
Через минуту Джек все-таки решил выйти. Он, верно, хотел узнать, не грозит ли какая-нибудь опасность корове, теленку и Зайке, запертым в конюшне. Лору так и подмывало сказать Мэри: «Вот видишь, я же тебе говорила»,— но она ничего не сказала.
Незадолго до прихода мистера Эдвардса мама заперла Джека в доме, чтобы он не смог загнать его на кучу дров. Папа еще не приехал. Мистера Эдвардса буквально вдуло ветром в дверь. Он задыхался и очень замерз. Он погрелся у очага, помог маме с работой, а когда все было сделано, снова присел к очагу погреться.
Он рассказал маме, что индейцы укрылись от холода в утесах. Проходя по руслу ручья, он видел дым от их костров. Он спросил маму, есть ли у нее ружье. Мама ответила, что папа оставил ей пистолет, и тогда мистер Эдвардс сказал:
— Я думаю, что в такую ночь они из лагеря и носа не высунут.
— Конечно,— согласилась мама.
Мистер Эдвардс сказал, что, если мама хочет, он может остаться на ночь и спать на сене в конюшне. Мама вежливо его поблагодарила и сказала, что не хотела бы его беспокоить. С ними Джек, и им ничто не угрожает.
— Я ожидаю мистера Инглза с минуты на минуту, — сказала она.
Мистер Эдвардс надел куртку, шапку, рукавицы и шарф, взял свое ружье и сказал, что никаких неприятностей не ожидает. Мама тоже так думала.