[Сергей: Угх…]
«Такое знакомое чувство…»
[Сергей: …]
Живот попаданца разрывало на части, внутри копошились мыши, переплетались острые лезвия, горели изжёванные окурки…
Внутри было всё, что угодно, но не еда.
[Сергей: …]
Сергей буквально валялся в ужасно засранной, но при этом вроде бы богатой комнате. На шикарной двухместной кровати было скомкано незаправленное и даже слегка обосанное бельё, покрывшееся соответствующими жёлтыми пятнами.
[Сергей: …]
Втаранившись боком в стену, юноша чуть ли не вскарабкался плечом вверх и медленно поплёлся к выходу.
Все стены были истерзаны какими-то надписями и царапинами, на полу валялся пух и изодранная ткань – видимо от подушек. Целыми клочьями валялась пыль, скручиваясь в серые комочки.
[Сергей: …]
Наконец попаданец открыл дверь и вышел в коридор.
[Сергей: …]
Нет, это не был дворец Йефенделла, и это было очень скверно – только в нём юноша и ориентировался. Здесь же было довольно тесновато, всё было выполнено из хоть и красного, но всё-таки дерева. Из одного угла в другой тянулся длинный роскошный ковёр когда-то белого цвета. Он весь был истоптан и покрыт черновато-серыми отметинами ботинок или чего-то подобного.
Тем не менее, там был выход: где-то слева. Это совершенно не значило, что там стояла целая гора жареного мяса, но у Сергея не оставалось выбора, и он двинулся вперёд.
[Сергей: …]
Самое ужасное в голоде не боль. Самое ужасное то, что ты превращаешься в животное, не способное думать ни о чём другом, кроме как о еде.
[Сергей: …]
И юноша тоже сейчас и не пробовал впадать в рассуждения о том, что это был за мир, что это был за дом, почему он был голодным, и как он выглядел.
[Сергей: …]
А выглядел он отвратительно. Рыжая бошка окончательно заросла вшивыми лохмотьями, всё лицо было будто измазано в саже, глаза обвисли, а кожа обрамилась изгибами костей, проглядывающими через исхудавшую плоть.
[Сергей: …]
Сергей походил на живой труп. По лицу текли слёзы, а со рта капали слюни. Юноше было больно глотать – он прекрасно чувствовал свой желудок, и любая капелька дикой болью отдавалась у него в животе.
[Сергей: …]
Попаданец резко завернул в конце коридора и тут же пожалел об этом. Оказывается, он был на втором этаже.
Совершенно не контролируя равновесие, Сергей полетел кубарем по ступеням, пытаясь прикрыть руками свой живот.
[Сергей: Ммм…]
Наконец он вдолбился бошкой в финальную периллу, и остановился лёжа на грязном деревянном полу.
[Сергей: …]
Он уже практически ничего не видел, голова трещала и, казалось, была готова разорваться на части. Сейчас Сергей хотел лишь две вещи: поесть и умереть.
[Сергей: …]
[???: …]
[Сергей: …]
[???: …]
[Сергей: …]
[???: Так вот где ты…]
[Сергей: ..А?]
Чья-та нога со всей дури вмазалась в рожу юноши, ещё удар, ещё и ещё. Незнакомец пыхтел, возможно даже плакал, его движения были судорожными, но Сергей не видел его… Он просто слышал, чувствовал, ощущал тупую и уже практически не дискомфортную боль.
[Сергей: …]
[???: АААА!!!]
Видимо, юноше не суждено было прожить в этом мире достаточно долго.
[Сергей: …]
***
[Сергей: …]
Сергей распахнул свои глаза.
Живот всё также болел, будто его желудок растекался кипящей магмой внутри тела.
В глазах всё расплывалось мыльными и неясными ребристо-коричневыми образами.
[Сергей: …]
[???: Жри…]
Что-то ткнулось в щёку попаданца. Это что-то не было горячим, но от этого приятно пахло – слегка ядрёно и едко… Будто что-то засоленное.
[Сергей: …]
Без задней мысли юноша распахнул свою обвисшую челюсть и принял этот замечательный дар, принявшись жевать его еле двигающимися зубами. Это был солёный огурец, самый обыкновенный.
[Сергей: … ]
По животу вновь пронеслась невыносимая боль, но агония, наконец пошла на спад – да, очень медленный и неприятный, но всё-таки спад.
Сергею в щёку вновь уткнулся огурец, ещё, ещё и ещё…
Один за другим, он разжёвывал солёные овощи, жадно давясь собственными слюнями.
[Сергей: Гха…]
[???: …]
[Сергей: …]
[???: …]
Наконец, его чёрные глаза распахнулись, и его измученному слипшемуся взору предстал какой-то юноша с чёрными немного короткими волосами, детской внешностью и голубыми глазами.