Прошло несколько минут, и он увидел намёк на движение. Он догадался, что это подранок свалился от кровопотери. Вскочив, он побежал к ним. Он планировал убить одного сходу, и быстро прикончить второго. А с третьим придётся повозиться.
Тусклый свет едва не стал ему погибелью, поскольку он не сумел заметить, прежде чем уже почти добежал до них, что эти трое были вооружены. Тот, на кого Чад бежал, держал в руке скромных размеров нож, как и тот, что был справа от него. У третьего была импровизированная дубинка, которая, судя по всему, представляла из себя кусок сухостоя.
Чад терпеть не мог бои на ножах. Ну, по крайней мере, он не мог их терпеть, если у противника тоже был нож. Проблема была в том, что они всегда плохо заканчивались. Часто единственной разницей между победителем и мертвецом было то, что у победителя просто было меньше порезов. «И у них численный перевес».
Низко пригнувшись, он попытался скользнуть в сторону, чтобы избежать выставленного вперёд лезвия первого человека, но покрытая грязью земля его предала. Наступив в невидимую глазу ямку, он упал вперёд. Чад лишь каким-то чудом не напоролся на вражеский нож. Упав на землю, он покатился, и ударил ногой, попав мужчине по задней части колена.
Вооружённый ножом горожанин завалился назад, и приземлился прямо на подставленную лесником сталь.
Охотник был вынужден бросить свой нож, поскольку умиравший человек прижал его под собой. Перекатившись, он избежал размашистого удара человека с дубинкой. Вскочив на ноги, он бросился бежать. В данный момент побег был для него победой. Снова напасть на них из засады он сможет спустя несколько минут.
К сожалению, он нарвался прямо на другого мужчину с ножом.
Сила их столкновения заставила обоих отскочить друг от друга, но худшим было не это. Чад ощутил давление ножа, когда тот воткнулся ему в рёбра справа, и за этим последовал ужасный скрежет, который, как он мог лишь догадался, был звуком стали, царапающей кость. По его боку потекла тёмная жидкость. Боли не ощущалось, но в горячке боя это не было необычным. Скоро боль его нагонит. «Он, блядь, меня убил».
Оправившись от первого шока, вызванного их столкновением, он отскочил назад, и вогнал своё собственное оружие в цель, воткнул длинный нож по самую рукоять один раз, другой, а потом третий, для верности.
— Проклятый сукин сын! Получай! — кричал он.
Дубинка из сухостоя обрушилась ему прямо на спину… и сломалась. Было чертовски больно, но, судя по всему, её владелец был недостаточно внимательным, чтобы выбрать крепкий кусок дерева. Чад завалился вперёд, всё ещё ругаясь, и перекатился, вставая на ноги. После удара спина чертовски болела, но мокрый бок не доставлял ему вообще никаких проблем.
Ощупав себя сбоку, он осознал, что нож вообще его не проткнул. Запустив руку себе за пазуху, он вынул серебряную фляжку, в которой до недавнего времени было шесть унций отличного виски.
— Етить твою налево! — выругался он, разозлившись как никогда.
Он прыгнул в сторону, избегая удара руки последнего из оставшихся у него противников.
— Я это сберегал! — закричал он. — И что я теперь, чёрт возьми, буду пить?!
Горожанин проигнорировал его вопрос, снова бросившись на него. Чад легко отскочил в сторону, оставив врагу длинный порез на руке. Он был зол, и злость добавляла силы его усталым конечностям. «Нет, я не просто зол… я в бешенстве! И теперь я не смогу нажраться[3], когда всё закончится».
Второй обмен ударами вскрыл незнакомцу живот, вывалив его кишки на землю, даже пока тот стискивал леснику шею своими большими руками. У Чада появились вспышки перед глазами, когда давление на горло усилилось, но его рука с ножом работала без остановки. Хватка бугая ослабла, и Чад оттолкнул его, хватая ртом воздух.
Выдохшийся, побитый, болящий и утомлённый, он сел рядом с окровавленным телом его покойного врага. Он чувствовал, как грязь стала впитываться ему в штаны, но ему уже было всё равно. Обращаясь к трупу, он сказал:
— Вот и поделом тебе, урод ты этакий. Твоя мамаша наверняка мне спасибо скажет за то, что я прервал твои ёбаные страдания.
Гнев его угасал, но раздражение лишь росло. Подняв повреждённую фляжку, он мягко её потряс. В ней ещё что-то осталось. Открыв крышку, он наклонил её, осторожно держа повреждённой стороной вверх, и сумел сделать два хороших глотка, прежде чем фляжка опустела.