Интересно, занимаясь сексом, он тоже прокручивает в голове перечень поз, отводя на каждую опреденное количество времени? Или у него есть любимая последовательность?
Смешок был вовремя нейтрализован ладонью и из-за этого прозвучал как-то жалобно.
— Эльвира Ивановна, с вами всё в порядке?
— Простите, просто закашлялась. Побочка от кондиционера. — Мать моя женщина, что я несу?! Какой кондиционер в конце ноября? — У нас просто так жарко, что приходится включать кондиционер.
— Ясно, — веское, словно кирпич, упавший с крыши. — Продолжим.
Явно поставленная речь, с выверенными паузами, действовала гипнотически. Ему бы в дикторы, а не в финансисты, с таким тембром цены бы не было. Такое богатство и такому душниле…
Ещё и шея не проходит. Рука сама тянется к источнику боли. Массирующими движениями начинаю поглаживать затылок, спускаюсь ниже и провожу по линии роста волос. По коже бегут мурашки, а тонкие светлые волоски на руках встают дыбом.
Телефон в руке мешает, поэтому врубаю «громкую связь» и «запись разговора», чтобы потом прослушать ещё раз на свежую голову, и кладу его на стол. Обнимаю себя за плечи и как-то совершенно естественно и незаметно скольжу ладонями по чёрному атласу блузки на грудь. С тихим шелестом пуговицы выскакивают из петлиц. Я не люблю плотные сковывающие вставки на лифчике, а стоячая тройка пока не требует поддержки, поэтому тонкая кружевная чашка едва прикрывает сосок и выполняет чисто декоративную функцию.
Для большего равновесия упираюсь стопой в столешницу, слегка задеваю клавиатуру макбука.
Ничего непоправимого. Потом посмотрю.
Ловлю своё отражение в зеркальной поверхности шкафа-купе и кайфую от увиденного. Длинные стройные ноги, закинуты на стол; полы стильной тёмной блузки распахнуты, оголяя плоский живот и красивую полную грудь в зелёном кружеве; рыжие кудри, ярким пятном, в беспорядке рассыпаны по плечам.
Сжимаю набухшие полушария, чувствуя, как внизу живота пульсирует совершенно неуместное сейчас возбуждение. Прохладная гладкая ткань ласкает затвердевшие соски.
Прикрываю глаза. От этого мужчины штырит сильнее, чем от киношек с порнхаба.
Дыхание сбивается, становясь слишком шумным. Замираю, пронзенная пониманием, что вот уже как минуту в комнате тишина.
— Эльвира… Ивановна, с вами всё в порядке? — на этот раз голос звучит растерянно, и куда исчезло все ехидство? — Вы так шумно дышите…
— Просто здесь очень жарко… я же говорила, у нас начался отопительный сезон… — ложь на троечку, но о каком «нормально» может идти речь, если вот уже год, с тех самах пор, как мы не сошлись характерами с бывшей большой любовью, у меня нет нормального секса?
— Тогда вернёмся к обсуждению.
Поддавшись порыву, уже не таясь сжимаю сосок, слегка выкручивая.
Слюняво облизываю два пальца свободной руки и привычно скольжу в трусики. Где-то глубоко в душе, я радуюсь, что на мне нет узкой офисной юбки.
Из динамика Сергей Аркадьевич дотошно перечисляет, что именно ему не нравится. Судя по интонации, он даже удовольствие получает от этого. Какие-то слишком рваные становятся предложения. Словно удары. Почему-то в его исполнении «аттракция», «позиционирование» и «семплинг» почти грязные ругательства.
Указательный и средний пальцы во влагалище, большой на клитор. Звучит как описание циркового номера, но в погоне за удовольствием нет ничего невыполнимого. Несколько резких движений, имитирующих фрикции, надавить на клитор… — кто лучше меня знает, как именно мне сделать хорошо?
— Вы поняли, Эльвира Ивановна? — требовательное.
Эльвира Ивановна ничего не поняла. Сильный оргазм накатывает волнами, выгибает дугой, заставляет рефлекторно поджать пальчики на ногах.
— О, да-а! — кусаю костяшку указательного пальца, но сдержаться не выходит.
Ответ получается почти в кассу. Ещё бы над интонацией поработать…
— Тогда на этом всё. До понедельника, Эльвира Ивановна.
— И вам всего хорошего, — расслабленно растекаюсь в кресле, бросаю взгляд на монитор макбука и давлюсь непроизнесенным «Сергей Аркадьевич», встречаясь с ним взглядом.
С экрана на меня смотрят серые глаза, а губы кривятся в усмешке.
— Это…
«…не то, о чем вы подумали» — застревает в глотке, когда связь прерывается.
Равнодушное «Конференция завершена. Длительность: 0:15:23» выглядит эпитафией на надгробии моей карьеры.
Сглатываю ставшую вязкой слюну, нашариваю рукой бокал, руки трясутся и зубы с противным звуком стукаются о стеклянный край. Выпиваю всё содержимое одним глотком. Вино стекает по подбородку некрасивыми струйками, груди становится мокро и липко.