Я хмыкнула.
— А Центр? Это Центр должен разгадывать всяческие коварные замыслы. И происки врагов.
— Глава Центра — человек Джейкоба. И покойный комендант Фронтира, кстати, тоже им был. Идейные наци.
Вот так.
Проще некуда.
И паззл оказался почти решен. Увы, эта задача только что потеряла смысл.
Джейкобу было нужно, чтобы Объединенный Совет допустил некий ужасный промах. Такой, который ставил бы под сомнение компетентность Совета и его способность решать поставленные задачи. Варианты: потерять какие-то колонии, потерять часть флота или стратегических вооружений. И тогда мощная партия поддержки вывела бы решительного сенатора как кандидата на пост президента. Для начала.
Джейкоб выбрал уничтожение нескольких линкоров и одновременно — завода по производству биологического оружия. Его люди энергично работали над основанием собственного питомника. Он вырывал живое оружие из рук Совета. Еще один козырь в его игре.
Но кто должен был стать врагом? Кого доблестному сенатору, президенту, военному консулу местеру Уильяму предстояло без жалости раздавить?
Он нашел вариант, порождавший меньше всего подозрений. Выбрал тех, с кем, казалось, невозможно договориться. Выбрал игру даже не с огнем, а с обогащенным ураном.
Ррит.
Он просто упустил из виду, что, согласившись на один договор, самые страшные враги человечества могут пойти и на другой. И что они не станут послушными марионетками в чьих бы то ни было руках.
И что-то еще. Одной-единственной детали не хватает для того, чтобы паззл сложился.
Экмен. Он снова вырисовался передо мной, Лучший Самец Человечества; уже и сам он погиб, и убит его убийца, и даже Фронтира не существует, а я еще связана со всем этим. Похоже, что навсегда.
Это слова Экмена.
«Я скажу ей — эта республика, эта демократия осудила вас на смерть».
Ха!
Меня одолели философские мысли. Сказание о том, как хитрейшая раса Галактики перехитрила сама себя.
Скучно. Как же все оказалось просто.
Кто-то стремился к личной власти. Личная власть над Землей означала власть над человечеством. Власть над человечеством означала, при сложившемся космополитическом раскладе, власть над всей известной Вселенной.
Никакой доисторический завоеватель и во сне не видел подобного…
А еще считают, что у людей высока способность к качественным скачкам. Ха! За тысячи лет ничего не изменилось. Новый виток спирали, только и всего. Это все древний стыд и древнейший ужас, терзающие нашу расу с тех пор, как разум сделал обезьяну сильнее тигра. Комплекс бывшей добычи. Миллион лет назад Лучший Самец Человечества взял каменный топор и снизал ожерелье из тигриных зубов. Через миллион лет его потомок взял биопластиковые ленты и снизал ожерелье из зубов ррит.
Вот только плохо это может кончиться.
— Нужно что-то сделать! — прошептала я.
— Уже поздно, — спокойно ответил Дитрих. — Война началась. Нельзя ослаблять человечество.
— Но после войны он станет героем!
— Не думаю. Героями станут солдаты. А ты помнишь, какой корабль самый мощный в Галактике? Понимаешь, что это значит?
— Джейкоб проиграл больше, чем выиграл, — почти с удовольствием объяснил Игорь. — Ему придется отдать Уралу протекторат.
— Ты все о своем, — фыркнул Дитрих.
— А как же?
— Джейкоб в невыгодном положении, — сказала Анжела, — он не ожидал настоящей войны. Он ничего не распланировал на этот счет. Сыграть с блеском у него не получится, — она помолчала и вдруг нервно хихикнула. — Что я говорю… называется, привыкла загадки разгадывать… и вот чем кончилось… война…
Игорь подошел к ее креслу и обнял ее сзади за шею.
— Ничего…
— Мне нужно отписать командованию, — сказала я. — Я вооружена. Я должна вернуться в строй.
Дитрих так и взвился.
— Не вздумай!
Я моргнула. Когда мастер заговаривал таким тоном, то сразу начинал нравиться мне сильно меньше. С одной стороны, приятно, что мной кто-то дорожит. Но даже мой непосредственный начальник не имеет права так ко мне обращаться.
— Это почему?
— Найдется, кому воевать и без тебя.
Я долго молчала. Никто не нарушал моего молчания.
— А ведь не найдется, — медленно сказалось наконец.
Анжела скорбно сжала губы. Игорь отвел взгляд. Нару и Крис, наоборот, посмотрели на меня расширенными глазами, одинаково, словно брат и сестра. Дитрих снова сел и надавил пальцами на виски.
— Ты хоть понимаешь, куда тебя пошлют? — спросил он. — С твоим досье?! Прямо в могилу…