— Здравствуй, дедушка! — я поклонилась ему, — спасибо тебе, что помог к ним вернуться!
Дед хитренько улыбаясь, сказал:
— А хозяйка-то твоя повоспитаннее будет, уважительная!
— Ну, мы академиев не кончали, самообразованием занимались, дипломов не имеем!
— Дай-ка я на тебя повнимательнее погляжу, — дедуля подошел совсем близко, — нагни-ка голову ко мне, — сухими ладошками провел по вискам, — так… так… славно, через пару дней будешь совсем здорова, только вот душеньку надо подлечить, ну да я Величеству уже говорил. Величество, я было совсем собрался сегодня уплывать, так твои лиардийцы как с ума сошли, натащили горы всяких вещей для чарфи, а уж игрушек и детского, у нас и детишков-то столько нету.
— Ну, мужики-то появились, мышиные, чай столько лет без баб, поди, прирост населения скаканёт выше крыши, — кот вступил в разговор, — ты дед, крестить замучаешься, или чего там у вас в таких случаях бывает.
— Да с мужиками не всё просто, у них теперь зрение не скоро восстановится, днем-то при светиле, не видят они ничего, а сиднем сидеть тоже не хочется, в человечьем-то обличье много дел и задумок, рвутся на свет, а как бы слепнут, у них столько времени ночной образ жизни был.
— У нас в таких случаях носят затемненные очки!
— Ну-ка, обскажи мне про эти очки?
Принесла свои, бережно хранимые, земные — здесь у светила лучи были более щадящие, и очки были как земная реликвия.
Таши мгновенно просёк:
— Можно стекла вставлять, вместо этого твоего пластика, а окантовку из тонких металлических трубочек. Ланда, пару дней подождешь? Сколько у тебя таких мужиков?
— Восемнадцать. Величество, можно ли в вашу школу послать несколько детей, способных, я походил по столице, попечалился, как далеко мы от вас теперь, а ведь когда-то были могущественным народом! Сами виноваты, но пока я ещё скриплю, хотелось бы народ свой увидеть воспрявшим.
— Да, забыла, Бастика велела вам с клятвой не торопиться, сказала провести обряд на каком-то талисмане, он должен сам выбрать кому.
— Значит, все же талисман? Подготовимся, тогда пришлем вестника.
— Таши, можно ли зятя в Тилью провести переходом, там же Стёпкина Муська с ума сходит?
— Я тоже схожу, Мусечка моя — умнейшая детка, а и внуков навещу.
— Ты же только что умирал?
— Встряхнулся, собрался, «старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути», — пропел кот, — да и заодно посмотрю твою березку, и чего там с храмом этой… Богинюшки.
Ланда покачал головой:
— Богинюшка не ошиблась, когда вас сюда затянула, я смотрю, сколько много пользы от вас нашему миру!
— Ага, он ещё и крестиком вышивать умеет и на гитаре…
— Хорош, перехвалишь!
Разбежались кто куда, мы с детками пошли к Антипе — там опять были слёзы от радости, Косик, пришедший поздравить с новорожденной, долго обнимал меня, шепнув:
— Как же мы все тряслись и переживали, весь Лиард в храмы ходил, молились за вас.
— Лиард-то здесь причём?
Он пояснил, что если б не мы, последствия были бы ужасными.
— Тогда Стёпка точно кроме енерала ещё и национальный герой.
— Мода на кошек, особенно черных, зашкаливает, — он засмеялся, — сейчас во всех странах черные котята дорого стоят, у всех отцом числится наш кот, даже в Мачоре и Рудии, где он и близко не был.
— Секс-гигант, однако!
Малышка-тезка была совсем крохотная, вся такая миниатюрная.
— Ить, Зинуша, и вам тако же надоть с Величеством народить ещё, энти у нас уже дюжеть самостоятельные. Любаву хоть сейчас замуж возьмут, и мой-от прохиндеюшко в шесть лет жениться горазд, а и захиреет род наш ведовской поди, Вирушка, Коська все ить перемешались, чисто ведовская пара только у меня! Лукерия вот, поди, найдет себе тоже не ведового, опечалисся тута.
— Антипа, может, магам стоит выяснить останется ли ваше ведовское умение у деток от родителей разных национальностей-народностей? Если да, то совсем хорошо.
— А ить и правда! Точно, с зятя не слезу!
Дома удивил Лучик. Едва зашли, побежал в игровую, принес два больших листа с нарисованными на них… моими сыночками… оба, как живые, с улыбкой смотрели на меня. Слезы побежали сами.
— Лученька! Ты ж их не видел… как же это?
— Я же тебе говорил, они мне приснились и говорили со мной, когда я… — он замялся, — когда я пищал… без тебя, а папа меня как раз на руках держал, тогда они и приснились, сказали, что любят нас и гордятся нами! А Любава их не видела… надо же братиков ей увидеть. Они такие дяденьки, а нас называли мелкие.