- Что это? – коротко спросил Иван.
- Драка. Я показывала это на родительском собрании. Это пятый случай за пару месяцев. И всегда две стороны – светлая и смуглая.
- Межнациональная рознь в школе, – полуутвердительно сказал Эдик.
- Точно, - подтвердила Маша.
Она поставила перед ними тарелки с мясом и картошкой и сама села за стол. Потом встала и достала из бара водку и вино.
- Сурово, - заметил Эдик.
- А вам завтра не на работу? – спросил Иван.
- По четвергам у меня нет уроков, а с недавнего времени почти нет учеников на репетиторстве. А в засаду я позже пойду, часам, а вот к часу и пойду.
- Это в какую ещё засаду?
- На школьный стадион. Там завтра снова драка намечается.
- Откуда информация? – спросил Иван.
- Из девчачьего туалета и конфискованной записки.
- Надёжные источники! – с иронией заметил Эдик.
- Более чем, - отрезала Маша.
- И чего вы хотите высидеть? Кстати, где засаду организуете? – Иван хрустнул огурчиком под водочку, которую разлил в две рюмки Эдик.
- За старым турником. Там карагач огромный, а внутри трёх сросшихся стволов есть огромное дупло. Хочу не только видеть, но и слышать. Слово – самая надёжная форма выражения и передачи мысли. Выясню причины этого безумия.
Мужчины переглянулись.
- Хватит переглядываться! Я не инвалид и всё вижу! Говорить при других людях на непонятном им языке – это дурной тон! – рявкнула она.
- А у вас отлично поставлен учительский командный тон, - изумлённо констатировал Иван.
- А у вас хреново поставлены следственные мероприятия! – грубо ответила Маша.
- Машенька, не сыпьте соль на раны. Нас и так начальство пилит, - попробовал Эдик смягчить тон беседы.
- Правильно пилит. Я б ещё сожгла.
- Прилюдно?
- Публичные казни портят общественную мораль, - сказала она, - и делают людей жестокими. Тайно бы сожгла. В служебном рабочем порядке. Два трупа – это два несчастья, два убийства. Но три – это серия. Я вот ни в жизнь не поверю, что у них нет ещё каких-то схожих черт, кроме национального типа жертв.
- Машенька! – изумлённо воскликнул Эдик, - откуда у вас такие познания?
- Из Гугла, - отрезала она.
- Ещё? – спросил Иван, кивая на её пустой бокал.
- Нет. Мне достаточно.
- Уверена? – переспросил он.
И Маша, и Эдик коротко на него глянули, отреагировав на «ты».
- Уверена. У меня есть чувство меры, как у тебя начисто отсутствует чувство такта, - разрешила новый тон общения Маша, - кстати, Эдуард, давай тоже на «ты».
- Давай. Эдик.
- Маша.
- Иван.
- Вот и славно, господа офицеры. Чай или кофе?
- Кофе, - хором ответили мужчины.
Она встала за кружками.
- Значит так. В дупле завтра будет куковать Эдик. А я посижу в засаде в другом месте и с другой аппаратурой. Кстати, ты с чем туда собиралась? Не с той вон мыльницей на полке?
- С ней. С ним, то есть, с фотоаппаратом.
- Не пойдёт. И ты туда не пойдёшь.
- Ещё как пойду. Побегу прямо. А вот вы ни в чём без меня не разберётесь. Вы ни детей не знаете, ни языка, не группировок школьных, ни сленга подростков.
- Зато я знаю порядок следственно-розыскных мероприятий и быстро ориентируюсь на местности и в ситуации. Кстати, какого языка я не знаю?
- Никакого. А я по чуть-чуть понимаю по-армянски, по-украински, по-казахски, по-грузински.
- Дети научили? – скептически спросил Иван.
- Ага. Ну, и разговорники. Многие из моих учеников иноязычные, недавно приехавшие, есть и со статусом беженцев. Так что прежде, чем учить их русскому, мне приходилось учить их язык, чтоб можно было хоть как-то понимать друг друга.
- Маша! Я в восхищении! – воскликнул Эдик.
- Вы редкий педагог, Мария Викторовна, - заметил Иван, - ваше место в кабинете. Так что никаких засад.
- А вы редкий манипулятор, Иван Петрович. Но вам меня не запугать. Я в этом деле увязла по уши. И я буду искать убийцу. Я уверена, что он где-то рядом.
- Откуда такая уверенность? – чуть не хором спросили опера.