После рассольника с белым свежим хлебом и чая с лимоном они снова вернулись к вопросу о Корне. Решено было искать его в сети. Но подробности они не успели обсудить. К Маше зашёл Ваня.
- Ванечка! Проходи. Знакомьтесь. Иван Сорокин, мой друг. Иван Чаркин, Эдуард Десницкий, оперативники, ведущие следствие по делу об убийствах детей.
- Иван, - хором сказали мужчины.
Два Ивана пожали друг другу руки, пристально посмотрели друг на друга.
- Ванечка, ты суп горячий будешь?
- Буду, Маш. Замёрз, как скотина. Приехал к тебе. Тебя нет. Смотался пока по магазинам. Пришёл, тебя опять нет. Ну, думаю, ладно, завтра заеду. Я в машину, а там опять шина проколота! Второй раз за двое суток! А запаски больше нет! Ну, пока эвакуатор вызвал, пока дождался, съездил с ними в автосервис, колесо поменял, Люська позвонила, попросила Саньке бутылочку купить с соской для каши. Я и заехал в детский мир, тут, на бульваре. Ну, а оттуда опять к тебе – наудачу. Так что давай, корми, а то до дома не дотяну.
- Вот. Ешь. Как твои? – она поставила перед ним тарелку.
- Нормально. Ты как вчера пережила? Я хотел заехать, но снегопады же! На работе аврал, пашу до полуночи. Ты как? Нормально?
- Нормально. Вот, как раз с Эдиком и Иваном Петровичем помянула.
- Кого? – хором спросили опера, переглянувшись.
- Бабу Таню, - хором ответили одноклассники.
- У моей бабушки вчера был день именин, - добавила Маша.
- У нашей, - тихо сказал Ваня.
- Да, у нашей. Баба Таня нас с Ваней обоих растила.
Повисла секундная пауза.
- Пирожки будете? – Маша поставила на стол миску, накрытую тарелкой.
Она убрала верхнюю тарелку, и мужики, приободрившись, похватали пирожки. Они ещё поговорили, но тему расследования опера при постороннем не затрагивали. Маша это сообразила и попросила друга подкинуть их до участка, тем более, что он ехал в ту сторону.
Они вышли, и она с ними – проводить и вынести мусор.
- Да идтить-то мне некуда! – рявкнул Ваня, увидев спущенное левое переднее колесо, - да что это за паразитство, а?! – и он добавил крепкое словцо.
- Ванечка, ты только не волнуйся, - пискнула Маша.
- Не волнуйся?! Третье колесо за двое суток и второе за день! Ладно, возле работы, я там еле место для парковки нахожу, может, шпана какая! Но у твоего подъезда, Машка! Колись, Мышь, что плохого я тебе сделал?
- Ванечка! Да ты что? Вроде грибочки в пирожках свежие были!
- Прости, Мышь, но это чертовщина какая-то!
- Это точно. Но скорее чурбанщина. Смотрите, - сказал Эдик, обошедший машину с другой стороны.
Они тоже обошли и ахнули. На боку дорогого автомобиля было нацарапано слово: «чюрбаны».
- Какая банальная ошибка, - протянула Маша, - чу-щу пиши через «у».
И мужики изумлённо посмотрели на неё…
***
Аревик стояла под падающим снегом и плакала. Дома никого не было, не было и бабушки с дедушкой, а у неё сел телефон.
Сегодня её никто не забрал от репетитора, и она, подождав у подъезда, пошла к остановке, дождалась автобус, наскребла на билет мелочь, оставшуюся с завтрака в школьном буфете, и поехала домой. Она не пропустила нужную остановку и гордилась собой. Она уже думала, как обрадует этим маму, но наткнулась на запертую дверь. Хотела постоять в коридоре, но туда вышли шумные мужчины с сигаретами, и она испугалась и вышла на улицу. И вот теперь, возле дома, совсем не знала, куда идти.
- Привет. Чего ревёшь? – шепнули у неё за спиной.
- Хол-лодна, а мамы дома нэт, - и девочка, обернувшись, заплакала.
- Мамы нэт?! – передразнили её, - эх ты, кроха! А зачем нам мама? Идём со мной! Идём-идём…
***
Чип и Дэйл лениво попивали кофе в отделе, перебрасываясь шуточками, когда им позвонили из дежурной части и сказали, что пропала армянская девочка. И как раз из той же самой общаги, и возле школы, вокруг которых ранее находили трупы смуглых мальчиков.
Опера побросали чашки и помчались в сторону проклятой школы.
Тухик рыдала и билась в руках мужа, который готов был убить жену.
- Как?! Как ты могла её не забрать?! – орал Тигран.