Боже! Она просто сходит с ума. Но если не сходит, то она точно пойдёт туда. Лучше знать правду…
***
Да не пойду я никуда, - вдруг вспылили Николай и швырнул галстук на кровать, - не пойду!
- И не пойдёшь, - кивнула ему Оля, - поедешь. У нас, чай, машина имеется. А с отцом поговоришь как миленький.
- Да о чём?
- О жизни, Коль.
- Вот именно, - сказал Збышек, заслоняя дверной проём.
- Будто мы можем с ним вот так запросто разговаривать! – снова возмутился Коля и сел на кровати, обхватив руками голову, - будто есть, о чём, - глухо сказал он себе под нос и тяжело вздохнул.
Збышек встретился глазами с Ольгой и присел к парню, кивнув ей на дверь.
Ольга вышла. Николай проводил её тоскливым взглядом.
- Ты баб не слушай. У них всё интриги и разборки. Ты меня послушай. А я так тебе скажу. Слышь, Сузуки?
Коля поднял на него потухший взгляд.
- Отец с сыном – это как тело и кожа. Друг без друга не живут. Ты ж его продолжение. Его род. Его фамилия. Его завтра и послезавтра. А баба эта – змея подколодная – вас разделила. С него кожу содрала, а тебя как пыльную шкуру без тела выбросила. А так нельзя. Пять или сколько лет назад он, может, с ходу этого не понял. Но теперь поймёт. Время-то подумать было.
- Думаешь, он обо мне думал? Чего тогда из тюрьмы не встретил? К себе не взял? Да хоть бы просто позвонил!
- Куда? В воздух? Она ж между вами все связи порвала. У него, поди ни номера твоего нет, ни адреса. Но он же согласился на встречу, когда ты позвонил?
- Ну, да. Вроде, обрадовался даже.
- Ну, вот! А я что тебе толкую. И это, Коль, ты на баб не смотри, так, оглядывайся. Ольга вас свела Нинель назло. Её можно понять, она ей здорово насолила. Но ты эту муть в отношения с отцом не тяни. Просто поговори по-мужски, мол, батя, я вышел, вот, зашёл к тебе. Чтоб знал, что у тебя сын есть.
- Сын – зек.
- Без разницы, - отрезал Збышек, - Сын есть сын. Ты ж не пятерых девчонок задушил! По глупости сел, за попытку организовать побег любимой девушке.
- Из-за них мама себя убила, - вдруг всхлипнул Николай.
- Это её выбор. Не твой. Короче. Есть вам о чём с отцом поговорить или нет, а поговорить надо. Хоть телефонами обменяетесь. Давай. Соберись. И галстук надень. Ты ж у нас юноша с высшим образованием!
- Да ну вас, - отмахнулся Сузуки, но узкую полоску ткани на шею повязал…
***
Ольга вышла из дома, придержав подъездную дверь и пропуская вперёд мальчиков. Стаська и Владька выкатились на улицу колобками – так их замотали в шарфы и капюшоны мать и бабка. Да и правильно, и Эдик поёжился, ветрина какой! Ольга дала пацанам пробежаться по детской площадке, засыпанной желтыми пожухлыми листьями, а сама набрала чей-то номер в телефоне. Видимо, договорившись, позвала пацанов и потащила их к автобусной остановке.
Эдик потемнел и незаметно двинулся следом за семьёй…
***
Валентин Кириллович читал газету. Елена Владимировна вошла и позвала.
- Валя, как мне это платье? Вроде бы немного пафосно для встречи с девочками в кафе, да?
- Ну, что ты, дорогая. Тебе очень идёт.
- Оно в пол. Нет, для кафе не пойдёт.
Она ушла в комнату и вскоре вышла, приложив к себе деловой костюм, бог знает, как попавший в её гардероб – видимо в самом начале её карьеры главного режиссёра театра, когда она немного возомнила себя бизнес-вумен.
- А это как?
- Э, гм, миленько, - опрометчиво сказал Валентин Кириллович и перевернул страницу.
- Миленько? Вот это? Ты с ума сошёл. А девочки решат, что это я с ума сошла. Нет, я как высохшая старая дева в этом. Мымра, мымра и есть.
Валентин Кириллович вздохнул и спрятался за газетой. Но жена его рассекретила.
- А это как?
Он выглянул и замер. Чёрное трикотажное платье до колен обтягивало стройную фигуру, хомут был изящно подколото брошью, которую он ей дарил на какую-то дату, ножки на шпильках заставили забыть всё, что он только что прочитал.
- Э, гм, а тебе обязательно идти в то кафе с девочками? Я бы тебя и сам отвёл.