- Мария Викторовна? – переспросил начальник, - погодите, это не та Мария Викторовна, которая репетитор? Мышкина? Кто вас сюда впустил?!
- Послушайте, я знаю, кто это!
В комнате на секунду всё замерло.
- Проходите, - сказал Крикун, - слушаем вас.
- Это очень несчастный мальчик. Я слушала эти его безобразные ролики и заметила одну странную вещь – он говорил в конце, что он корень не чистой, а пречистой души, а его мать зовут Екатерина, а у отчима сегодня день рождения! – сумбурно сказала Маша, - и пишет он безграмотно, и сосредоточиться не может!
- Вы успокойтесь, Мария Викторовна, присядьте! И расскажите всё чётко и подробно, - попросил Крикун, наливая ей воды в стакан…
***
В середине школьных зимних каникул город облетела страшная, но и долгожданная новость. Убийца четырёх мальчиков из южных народов разбился на машине вместе со своей матерью, которая была беременна на восьмом месяце.
Убийцей оказался Рогов Сергей, ученик той же школы, девятиклассник, мать которого вышла замуж за армянина, забеременела. А у мальчишки на этой почве «крышу снесло». Он начитался в интернете шовинистической литературы и начал убивать «чужаков». По телевидению сказали, что мать, догадавшаяся о преступлениях сына, специально спровоцировала аварию, в которой они оба погибли. Её муж, узнав обо всём, повесился в их квартире…
Директора школы отправили на пенсию. Классного руководителя понизили в профессиональной категории и сделали выговор за недостаточную воспитательную работу. Завуча по воспитательной работе уволили. И только его репетитора по русскому языку и тренера по теннису эти репрессии никак не коснулись. В школу пришли имам и священник, сотрудники правоохранительных органов, проводили беседы с детьми. На родительских собраниях работали психологи. Многонациональная школа кипела как котёл.
***
Маша в этом вареве не участвовала. Узнав об автокатастрофе, она слегла с тяжелейшим нервным срывом. У неё словно враз закончились все силы, и она только себя винила в смерти семьи Роговых – Геворкян…
- Как она? – спрашивала Лусинэ у Ивана Чаркина, который заехал к ней в больницу раньше них с мужем и попался им на выходе.
- Плохо. Во всём винит себя и слышать ничего не хочет.
- Но это же бред! Она наоборот всё это прекратила! – воскликнула Люся.
- Да. Она тогда на совещании нам всё рассказала. Как она этого Рогова по его тупым ошибкам вычислила, потому что это редкость уже в началке, а он в девятом классе жи-ши через «ы» писал. Потом посмотрела по своей базе сведения биографические, а он Рогов Сергей Корнеевич, а мать – Геворкян Екатерина Михайловна, соответственно, отчим у него армянин. Прозвище себе взял от редкого отчества, а имя матери точно переводится как «пречистая», вот он и возомнил себя её защитником. Маша в тот день позвонила ей и попросила задержать сына дома, мол хочет с ним поговорить, прийти к ним. А он уже сорвался из дома из-за дня рождения отчима. Мать кинулась рыться у него в комнате, а он компьютер нечаянно оставил включенным. Она и догадалась. Позвонила ему, как-то уговорила и поехала за ним на машине. Ну, и, видимо, он во всём ей признался, а она решила спасти его от тюрьмы, себя от позора и погнала машину за город, а там слетела с трассы в овраг.
- Ужас какой-то! Бедная Мышка! А тут ещё его отчим повесился, - воскликнул Ваня.
- Конечно! Узнать такое о пасынке, да ещё потерять беременную от него жену, - сказала Люся, - для наших мужчин семья – это всё, а он не догадался! Несчастный мужчина! Но Маша совершенно не виновата! Да и директора и завуча зря уволили! Они-то тут при чём? Каждому подростку в мозг не заглянешь!
- Общественность была возмущена, вот их и сняли с должностей, но Машу мы отстояли, она же следствию помогла! Но тут она сама всю вину решила на себя взвалить, - сказал Иван.
- А что врач говорит? – спросил Ваня.
- Говорит, это не депрессия, просто нервный срыв, а тут я, дурак, опять её до слёз довёл, черти меня за язык тянули.
- Что ты ей сказал, майор?!
- Что-что! – буркнул Чаркин, - она сама спросила. Когда достали трупы из перевернувшейся машины, в кармане Корня обнаружили несколько фиников…
***
Крикун лично вручил своим операм приказы – Ивану Чаркину о благодарности с занесением в личное дело и о поощрении, а Эдуарду Десницкому, нашедшему Лену Белову, – о присвоении очередного звания капитана.