Оперативники переглянулись.
- А вот это уже интересно, – сказал Крикун, – судима?
- Нет. В ходе следственных мероприятий по делу двадцатипятилетней давности была переквалифицирована из подследственной в свидетельницу…
***
Семён Владиленович священнодействовал над столом. Достав из ящика стола тонкую леску, он осторожно резал ею внушительный кусочек голубого сыра Данаблю. Иван уже разлил водку, а Эдик порезал хлеб и огурцы.
- Давай к столу, Вжик, - позвал Иван новенького.
- Ну, мужики, приклеили погремуху. Да меня в садике так не дразнили.
- А тут и не садик. Садись давай. Сегодня мы тебя принимаем, в следующий раз проставляться будешь. И заметь, наш уважаемый маг и волшебник, лучший эксперт города, не пожалел для тебя своего плесневелого сыра! Цени!
Влад Вожжин тряхнул каштановыми кудрями и сел за стол. Для этого стол пришлось немного отодвинуть, иначе бы богатырского роста и сложения парень лет двадцати пяти просто за него не вписался бы. Он доброжелательно посмотрел на мужиков светло-карими глазами и улыбнулся белозубой улыбкой.
- Ну, давай знакомиться, коллега. Я Иван Петрович Чаркин, по инициалам – Чип, этот клоун голубоглазый Дэйл – Десницкий Эдуард Леонидович, ну, а Шац Семён Владиленович прозван Рокфором за неземную любовь к голубым сортам сыра с плесенью, таким как Рокфор, Данаблю, Кабраль и прочим, видишь, мы даже названия за столько лет службы выучили. Ну, а ты, соответственно, будешь Вжиком в нашей команде спасателей, – заключил Иван.
- Чего это?
- Того это, что будешь летать за пивом, а также по поручениям, как самый младший по званию. Мультик про бурундуков видел?
Влад усмехнулся.
- Я на нём вырос. Ну, за знакомство, – сказал он, поднимая рюмку.
- Э-э, погодь! Сыр возьми, – велел ему Эдик.
Влад выпил и закусил запашистым сыром с плесенью, покатав его во рту.
- Наш человек! – коротко сказал Семён Владиленович, ставя рюмку.
- Ага! – поморщился Эдик, ненавидевший чёртов деликатес.
- Ладно, - сказал Иван, - это всё лирика. Что по делу?
- Опять по делу? А просто накатить уже не вдохновляет? – спросил Эдик.
- Нет. Слушайте, получается, Гольдштейн-Золотарёва проходила по делу о мелком хулиганстве, но хулиганила она не абы как, а разбила кирпичом лобовик бумера у вора в законе Рашида? Как у неё рука-то поднялась?
- Вопрос не в этом, а в том, как её Рашид живой отпустил, хотя его молодцы бабёнку повязали и в отделение сначала сунули, - заметил Эдик.
- Ага, демонстративно так, мол, хулиганка, а потом вдруг она говорит, что увидела, как его тачку взломать пытаются, и она, мол, спугнула вора, а Рашид вдруг этим объяснением удовлетворился и к дамочке претензий предъявлять больше не стал, - сказал Шац, - но заявление забирать не стал, просто дело до суда не довёл, а делу-то уж четверть века, а пальчики всё хранятся в базе.
- Как вы такие детали раздобыли? – спросил Иван.
- Мне как раз полвека. Я тогда только работать начинал, связи остались. Вот и порасспрашивал. Рашид сначала посадить её хотел, а потом простил и отпустил.
- Значит, четверть века назад наша скромная учительница музыки была знакома с ворами в законе и даже била им машины кирпичом? Мощно, - сказал Иван, - а вот интересно, знакомы ли они со второй дамочкой?
- Что-то мне подсказывает, что наверняка, - заметил Влад.
Мужики посмотрели на него и переглянулись…
***
Маша закрыла последнюю тетрадь, встала и потянулась. Спина ныла, да и шея затекла, и вообще ей хотелось то ли есть, то ли спать, то ли прогуляться.
Она позвонила мужу.
- Да, Машуль? Ты как? – отозвался Иван.
- Ты можешь меня забрать прямо сейчас?
- Через час, Машуль, сейчас я далеко очень. Ты в общаге?
- Ага.
- Ну, ты собирайся пока, а я сейчас поеду к тебе.
Маша прошлась по комнате.
Всё здесь вдруг показалось ей старым и ветхим. Сколько лет этому ремонту и этой мебели? Больше десяти. Как время-то летит! Ремонт пора делать, но у них с Ванюшей кредит за машину, а она после замужества стала меньше брать учеников на репетиторство, потому что больше времени хотела уделять мужу.