- Место жительства и нынешнее занятие Галкиной установлено?
- Галкина Людмила Степановна умерла полгода назад от рака. Долго лечилась, но там случай безнадёжный был.
- Родственники?
- Мать полоумная в деревне, ей под восемьдесят, сильно пьющая, сдаёт комнату. Как в кино: «Людк! А Людк! Тьфу, деревня». Дочь почти не помнит, факты путает. То у неё дочь в город после школы уехала, стала музыкантшей, то она у неё за стенкой жила, «зараза с мужиком ейным Васькой-пьяницей и спиногрызами, а огород запустила», - передразнил Эдик, - у неё фотографии дочери тоже есть, как раз, где они с девчонками вчетвером сняты с инструментами.
- Дети у Галкиной есть?
- Нет.
- То есть, если трое уже пострадали, а четвёртая уже мертва, то серия закончена? Или у них ещё кто-то был – режиссёр, продюсер? – спросил Крикун.
- Да какие в то время продюсеры? И потом, у нас не Москва. Все вопросы и заказы у них решала Мальцева – она прирождённый администратор, - сказал Влад.
- Что ещё дала очная ставка?
- Да ничего! В глаза друг другу не смотрели, тряслись, но факт знакомства не отрицали. Да, были знакомы, да, вместе играли, потом жизнь в разные стороны развела, вот и всё. Правда пьяница эта, Поронина, всё крестилась, говоря, что: «бог не слепой, мол, всё видит», - сказал Эдик.
- Их потом ещё раз допрашивали?
- Да. Ни одна ничего не говорит, а Золотарёва опять слегла с гипертонией.
- Почему она имя сменила, объяснила?
- Да. Сказала, что она тогда в филармонии училась, собиралась выступать и просто сделала себе сценическое имя. Мол, Эльза Гольдштейн звучит лучше, чем Лиза Золотарёва. По мне, так она просто после того дела о хулиганке решила имя сменить, чтоб потом проблем не было, - рассуждал Эдик.
- Семён Владиленович, что у вас?
- А у меня всё живенько! На большой бесплатной автостоянке благодаря местным дворнягам найден автомобиль службы такси с трупом пропавшего водителя, который был убит ножом сзади – ему просто перерезали горло. Там же, на переднем сиденье, обнаружены следы крови второй жертвы – Рафика Патваканяна. Сравнительный анализ биологического материала из личного автомобиля Никифорова и из такси, в котором убили Патваканяна показал, что в машинах находилось некое лицо женского пола со светло-русыми волосами.
Повисла секундная пауза.
- Значит, всё-таки баба, - сказал Крикун, - вот тебе и психологический портрет. А чего это у нас сегодня майор Чаркин ни словом не обмолвился? А? Иван Петрович?! – окликнул Крикун майора.
Иван сидел за столом молча, устремив взгляд куда-то в окно.
- Чаркин?! – окликнул Крикун и обернулся к Эдику, - чего это с ним?
- Да беременные они с женой! – улыбнулся Эдик, - вчера узнали, когда она в День Святого Валентина в обморок сползла, вот он и сидит теперь в прострации.
- О! Так тут не сидеть надо, а отмечать! – искренне улыбнулся Крикун.
- Он собирался с зарплаты проставиться. Вань! Да, Чип, очнись уже!
- Да! Так точно! – подскочил Иван.
- Вы хоть слово из совещания слышали? – спросил Крикун.
Иван смотрел на него потерянными глупыми глазами.
- Не переживайте, Валентин Кириллович, ему Вжик потом на ухо нажужжит, сказал Эдик.
- Вжик?
- Лейтенант Вожжин. Ему полезно суммировать и сжимать информацию.
- Значит, молодого спеца тоже уже записали в свою команду спасателей? Лихо! Так ладно, Чип и Дэйл, идите и ищите. Ищите бабу-блондинку, с руками в крови по локоть. С тебя, Чаркин, рюмка за ребёнка. После зарплаты. Топайте.
- А с этими-то бабами что будет? – спросил Семён Владиленович.
- Это как следователь решит. Наш убийца им вместе с окровавленными ножичками в трупах с их пальчиками алиби подкинул в виде сонных уколов. Ни на одной бабе следов крови не обнаружено, так что все улики против них – чистая бутафория. Сейчас, в принципе, их уже можно и под подписку о невыезде отпускать. По мне, так пускай посидят, а там посмотрим. Рано или поздно вы мне всё равно доложите, чего они двадцать шесть лет назад натворили. Работайте…