- У нас спартакиада в честь дня Защитника Отечества, уроки отменили, всех на лыжи поставили, а я, пользуясь своим деликатным положением, от этого спортивного праздника откосила и решила покормить моих любимых защитников!
- Любимых?
- Одного любимого и ещё компанию дорогих. Не бухти и помоги.
Они как в прошлый раз накрыли стол. Маша принесла котлеты с картошкой, нарезанные сыр с салом и свежий хлеб. Иван, как обычно, налил ей чай с сахаром.
- Ну, как вы тут? Есть ещё сюжеты для моих романов?
- Так вы серьёзно? Пишете? – спросил Влад.
- Пишет, - хмуро ответил Иван, - ослепнет скоро. То тетради проверяет, то по клавишам стучит.
- Это ты от зависти, - подколол его Эдик, - она вот скоро знаменитостью станет, а тебя в патрульные переведут вместе со мной, - вздохнул он.
- Я попрошусь в другое отделение, - пообещал Иван.
- Вы что, проштрафились? – спросила Маша.
- Проштрафились! Какое чудесное слово! – сказал вошедший Семён Владиленович, - старинное и интеллигентное. Ваш муж сказал бы «накосячили».
Маша рассмеялась.
- Проходите, Семён Владиленович, - пригласила она его.
- Вот это нюх! – восхищённо сказал Влад.
- Стаж, - заметил Эдик, подавая эксперту тарелочку с котлетой и картошкой.
- А ну, сыщики, колитесь, - велела Маша, - за что вас разжаловать могут?
- У нас, - заикнулся Эдик.
- Цыц, клоун! – рявкнул Иван, - она беременная. Маш, иди домой! Нечего тебе тут делать.
- Цыц, зануда! Поедите, и пойду. Дай людям поесть, а мне послушать.
- А послушать есть, что. Представляете, Машенька, наш убийца впервые сглупил. Даже обидно! Инсценировал самоубийство, а дверь, дурачок, взломал.
- Это та же дама, которая врач?
- Ага! – подтвердил Шац.
- А как она инсценировала самоубийство?
- Выстрелила жертве в висок и пистолетик в руку вложила.
- Так это не она, - уверенно сказала Маша.
Оперативная группа переглянулась.
- Как это не она? – спросил Влад.
- Да так это! Как она убила дядю Рафика? А других жертв? Они были зарезаны или усыплены, правильно?
- Или отравлены, - подтвердил Семён Владиленович, - с помощью шприца.
- Ну вот. Потому что она медик, снотворное она может взять на работе, нож любой человек может взять где угодно, а вот пистолеты – это уже из другой оперы. Это просто так даже в оружейном магазине не купишь, там разрешение и документы спрашивают, - сказала Маша.
- Неужели? – съязвил Иван.
- Ужели. Я, когда одна жила, пробовала купить пистолет. Ты даже не представляешь, какие это заморочки! И, кстати, медкомиссию не прошла на право ношения оружия, - сказала она, - Эдик, поделитесь сыром.
- Это не сыр, так, название, - проворчал Семён Владиленович.
- Погодите вы со своим сыром! Что значит, не прошла? Я почему вообще этого не знал?! – спросил Иван.
- А чего говорить? Мы с тобой тогда ещё знакомы не были. А не прошла потому, что в детстве была черепно-мозговая травма. Я на катке упала, а мне ещё кто-то коньком в голову въехал. Семь швов, и прощай, оружие!
- Так вот откуда этот твой роман! – протянул Иван, - из швов в голове.
Мужики хихикнули.
- Да ну тебя! – отмахнулась Маша от Ивана.
- Машенька, так по-вашему, медсестра не может убить из пистолета?
- Может. Только ей это ни к чему. Это не её тип оружия, да и почерк не её, - сказала Маша.
- Ах, почерк! – буркнул Иван, - учительница много в почерках понимает, конечно, особенно в почерках маньяков.
- Да не бухти ты, зануда, - оборвал его Эдик, - это вы о чём, Маша?
- О замках, - она отпила чай.
- О каких замках? – сказал Крикун от двери, - да сидите вы уже, всё равно реагируете медленно, впрочем, как всегда. Так что про замки, Мария Викторовна?
- Вы же сказали, что всё инсценировано под самоубийство. А замок взломан. Семён Владиленович прав, это глупо. Раньше ведь ваша девушка квартиры не взламывала? Нет?
- Ну, не взламывала. Но эта жертва замок сменила, - сказал Эдик.
- Вот. Поэтому она взломала замок и вошла туда с ножом или со шприцем, чтобы убить. Убить, а не инсценировать! А там раз – и труп! Представляю, как она изумилась. А тут ещё вы, поди, с мигалками подоспели. И она сбежала. Так что убил вашу самоубийцу кто-то другой и раньше медички. А вот она, бедная, сидит и гадает сейчас, от каких мук совести её предполагаемая жертва с собой покончила, лишив её чистой радости себя убить, - сказала Маша.