- Такими темпами вы это дело не раскроете никогда! – орал Крикун, - ну, а что по Мальцевой? Семён Владиленович! Что там с экспертизой?
- Убийство. По медицинской карте у неё артрит. Она физически не могла удержать пистолет у виска – ей бы руку от боли выкрутило. Хотя похоже очень.
- Что ещё?
- Я прошу разрешения поработать с архивами, а не с личными делами медсестёр, - сказал Иван, - есть у меня одна мыслишка. Проверить хочу.
- Мыслишка? И всего одна? Впрочем, очевидно, сколько извилин, столько и мыслишек! Ладно, валяй. И делайте уже что-нибудь! Или нас делать начнут! И эта ваша юная маньячка в первую очередь! Свободны!
В коридоре они все чуть постояли и подышали.
- Тихо-то как, - сказал Влад.
Мужики горько улыбнулись и разошлись в разные стороны…
***
Эльза Яновна отдала последние деньги рабочим и выдворила их из своей квартиры. Потом огляделась и начала вывозить грязь. Провозилась она чуть не до ночи, но теперь её новый старый дом был пригоден для жилья. Она налила чай и присела в кресло с кружкой. Зазвонил телефон. Она с ужасом уставилась на него. Потом всё же сняла трубку на пятой заливистой трели.
- Лучше сделай это сама, - сказали ей и отключились…
***
Маша в волнении бродила по комнате. Работать, есть и спать, когда Ивана не было так поздно, она не могла. Она несколько раз набрала его номер, но абонент был вне зоны. Она вся извелась. Телефонный звонок заставил её подпрыгнуть.
- Алло! Иван?!
- Это я, Лусинэ.
- О, господи, Люся. Прости, родная, но Ивана до сих пор нет, и я с ума схожу.
- И твоего майора нет?!
- Как, и Ванечки тоже?
- Я думала, может, он у вас.
- Нет, Люсь. Я совсем одна, и мне страшно.
- А я с двумя детьми, и мне тоже страшно.
- Не волнуйся, тебе кормить.
- И ты не волнуйся, тебе вредно. Как думаешь, где они могут быть?
- Ну, мой где угодно. А Ваня… может, в пробке?
- Маш, ну какие пробки? Одиннадцать скоро.
Щелчок замка в двери заставил Машу ещё раз подпрыгнуть.
- Люсь, повиси! Кажется, мой пришёл.
Она пошла в коридор.
- Мышонок, а ты чего не спишь?
- Чтоб ты пропал, Ванька! Ну, какой сон?! Я тут с ума схожу! Люсь! Люсь, ну, мой вернулся, давай я ему трубочку дам, - и она дала Ивану телефон.
- Да, Люсинэ. Нету? А у родителей? А у твоих? Почему не может? А ты попробуй, позвони. И перезвони нам.
Иван положил трубку и обернулся к жене.
- Прости, Машуль. Правда, прости. Заработался и забыл про самое главное.
- Хорошо, что ты ещё помнишь, что самое главное. Ужинать будешь?
- Ты же знаешь!
- Иди переоденься и руки помой, - и Маша пошла в кухню.
Зазвонил телефон. Иван взял трубку.
- Да. Да, Люсинэ. Ну вот, видишь! Да я по работе. Люсь, ну, не ругай его! Он же не абы с кем, он с тестем надрался. Ну давай, пока. Спокойной ночи.
- Ванька с отцом Люси напился?
- Ага. Да так, что тёща даже на такси его отпустить побоялась. Она его у них уложила, а дочери забыла позвонить, с соседкой заболталась.
- Ладно, садись. У нас минтай жареный в сметане и луке с картошкой пюре. Только пюре остыло, а когда я его грела, подгорело. Ничего?
- Всё отлично, Маш. Посидишь со мной? Сама ела?
- Ела. Но мы ещё поедим, потому что мы за тебя переволновались.
- Так, Машуль, ты это дело бросай. За опера волноваться – волновалки не хватит. А тебе беречься надо в твоём положении. Не девочка же.
- Что? – Маша встала с табуретки, - что ты сказал?
- Маш-Маш! Просто вырвалось! Прости!
- Прости-ить? Да тебя прощать – прощалки не хватит! Вот тебе!
Она хлопнула его полотенцем.
- Маша!
- За недевочку!
Ещё раз хлопнула.
- Мария! Я майор!
- За возвращение домой в неурочное время!
- Маша, я твой муж!
- За трёхдневную колючую щетину! За носки на ковре! За храп!
- Ну, всё! Иду на захват!
Он схватил её в охапку, прижал, и целовал, царапая нежные щёки щетиной. Полотенце упало на пол. Снова зазвонил телефон.