- Да мне только на стол поставить! Долма в виноградных листочках, свеженьких, плов с гранатом, салат с помидорами и зеленью – всё же готово! А муж ещё чай купил розовый, египетский. И лаваш у нас свежий. Карина, давай, помогай. Сядем, посидим, твоё поступление отметим. У нас немного саперави оставалось после дня рождения Аревик. Садитесь, садитесь к столу, дорогие мои…
***
Маша укачивала Санечку на коленях, носить его на руках уже не могла – и руки и спина ныли невыносимо, так же невыносимо, как заливисто плакал малыш.
Наконец, она сообразила сунуть ему ложку в рот – посмотреть горло. Ложка стукнула о первый острый белый зубик.
- Слава Богу! А я уж думала, что или ты простыл, или я тебя как-то не так накормила. Сейчас, маленький.
Она уложила его на свой диван и достала из бара пузатую бутылку рома. Подогрев ему ещё немного молока, она добавила в него капельку рома и капельку мёда. Напоив ребёнка адской смесью тут же порадовалась результату – Сашка моментально уснул. «Вырубился, страдалец. Радость моя! Вот и зубик у нас!»
Она взяла ром и подошла к бару, чтобы вернуть бутылку на место. Бар у Машеньки, учительницы русского языка, был знатный. Две бутылки коньяка – армянского и французского, бутылка водки, бутылка шампанского, две бутылки красного вина – итальянского и грузинского, бутылка рома и текилы, две коробки шоколадных конфет, полдюжины шоколадок, жестяная банка печенья и две банки дорогого кофе. Что-то ей притащил Ваня, что-то подарили благодарные родители. Маша отродясь не пила крепких напитков, вино предпочитала красное сухое, а шампанское брют. Шоколад и печенье не любила, предпочитая фрукты или тортик. Вот кофе она принимала со смущением, но радостно – любила нектар богов.
Или тяпнуть? Раз в жизни? Нет уж! Ей же дитё доверили. И она, поставив ром на место, закрыла дверцу шкафа и, устроив ребёнка, прилегла рядом.
Они проспали почти до утра.
Первый вопль в счёт следующего дня раздался в половине шестого утра. Маша подскочила, чуть не слетев на пол. Осторожно встав и включив свет, она кинулась к ребёнку, он не орал – он радостно гукал.
- Алкоголик, - выдохнула Маша, - весь в папочку.
Она сменила малышу памперс и подогрела бутылочку, а себе положила на тарелку холодных баклажанов из холодильника с чесночно-майонезным соусом.
Странно, что Сорокины не забрали ребёнка. Зная, как относится к ней жена Ваньки, она думала, что они ещё до десяти вечера заберут сына. Но вот уже шесть утра, а их никто не побеспокоил. Они с Сашкой поели и ещё немного подремали. В восемь утра снова поели, и умылись, и искупались. Маша разложила на полу мягкие мелкие игрушки и положила Сашку поиграть. Сама помыла посуду и прикинула, что у неё есть из съедобного для младенца. Ваня втихушку от жены иногда подкидывал ей сына на два-три часа, когда хотел с кем-то встретиться, куда-то смотаться или просто отоспаться. Так что у неё был запас сухой молочной смеси в банке, памперсы, ползунки, а ещё бутылочка и соска.
Хорошо, что она раз и навсегда отказалась от занятий по воскресеньям, устраивая себе настоящий выходной. Если бы сегодня у неё были занятия, пришлось бы отменять. В комнате три на четыре метра с грудным младенцем не очень-то удобно проводить занятия. Тут и так повернуться негде. Впрочем, это она зря. Маша эту комнату год ремонтировала по мере поступления средств, а потом год спала на надувном матрасе, копя на мебель и утварь. Она не много взяла из квартиры бабушки – тётка острым взглядом следила за ней и острыми пальцами цеплялась за каждый стул. Так что ей почти всё пришлось покупать с нуля. Зато теперь у неё идеальное жильё работающей одиночки.
В комнате всё было выверено по сантиметрам – рабочий стол с полками, на котором стоял монитор стационарного компьютера, стул, длинный узкий комод с телевизором, два шкафа для одежды по одной стене от окна, диван-кровать с выдвижными ящиками, мобильная консоль на колёсах, выполняющая функцию обеденного стола и дополнительного письменного – по другую, мини-кухня с мойкой, вытяжкой и двухкомфорочной печкой сбоку от входа. В коридорчике у неё были шкаф для одежды и холодильник, а в ванной супер-узкая стиральная машина. Всё было светло-бежевого и белого цвета, на полу небольшой светлый ковёр.
Часть мебели была сделана на заказ, остальное подбирала. За день в её жилье бывало до восьми человек. Она дважды в день вытирала пыль, а по вечерам пылесосила и мыла пол, проветривала и, вытряхнув плед, стирала его и стелила второй, меняя их ежедневно. На её полках не было ни украшений, ни косметики, ни фотографий – ничего, что могло бы заострить внимание её учеников или их родных на её личности, а не на занятии. И всегда был идеальный порядок одиночки.