- Нет.
- Зря. На культурные мероприятия следует являться с супругами.
- Я учту.
- Отлично. Ещё сок?
- Да, спасибо.
- И мне сок, - сказала Олечка.
- И нам, - хором сказали Влад и Эдик.
- А клоунов соком поить – только добро переводить.
И Валентин Кириллович пошёл к буфету.
Ребята переглянулись и прыснули. Алла обернулась к Оле.
- Жена Ивана Петровича Гаечка, - сказала Алла, - а вас они как называют?
- Фиалка! – весело ответила Ольга.
- Потому что как фиалка на залитом солнцем поле? – спросила Алла.
- Точно! – смеясь, ответила Ольга.
- Наш человек, - заметил Эдик.
- Это мы ещё посмотрим, наш или не наш, - буркнул Влад.
- А у вас муж в каком отделе служит? – спросила Оля.
Прозвенел звонок.
- Давайте займём места в зале, а то я в этом платье еле двигаюсь, - предложила Алла.
- Идём, - согласилась Олечка.
Мужчины пропустили женщин вперёд, любуясь двумя красавицами – брюнеткой в белом с голой спиной и блондинкой в чёрном с пышным декольте.
***
В четвёртом действии неожиданно появился другой Петя Трофимов. Это было так явно заметно, что зал недовольно загудел и зашелестел буклетами с программками. Там было написано, что играет Петю актёр Сергей Гришин, а на замене актёр Виталий Веселов. Чем-то они были похожи – невысокие, стройные, светленькие. Но первый Петя явно был ярче.
- Как вы думаете, что могло случиться с вечным студентом? – шёпотом спросил Влад свою прекрасную соседку.
- Он по сценарию за сценой с лестницы свалился. Звук был уж очень натуральным. Может, ногу сломал, дай бог, не шею, - так же шепнула она.
И вот финал пьесы. Фирс произносит своё знаменитое: «Эх ты… недотепа!..», ложится и лежит неподвижно. Занавес. Аплодисменты. Занавес. И оглушительный визг актрисы, которая попробовала пригласить Фирса на бис, а потом ещё общий вскрик, когда замертво рухнул Епиходов.
И снова занавес…
***
- Олечка, ехала бы ты домой, а? Я тебе такси вызову? – умоляюще попросил Эдик, - ну, мы тут допоздна провозимся.
- Ни за что! Ты хоть представляешь, в каком состоянии сейчас мама? Я не буду тебе мешать. Я побуду с ней.
- Их всех будут допрашивать, Оль. И отпечатки в гримёрках брать. Ну, зачем тебе лишний раз светиться?
- А у меня криминального прошлого нет. И всё, и не уговаривай. Иди и работай, а я маму найду.
Эдик вздохнул.
Олечка ушла вглубь театра.
- Не поехала? – спросил тесть.
- Ни в какую. С виду – фиалка, а упёртая, как…
- Но-но! Нормально она упёртая. Как надо. Ничего. Мы же с тобой тут. Присмотрим. Докладывай, что тут у нас? – относительно тихо велел Крикун.
- Докладываю. Актёр Гришин, тот что первый Петя, растянул связки на ноге, свалившись с лестницы, по которой спускался со сцены. Говорит, за что-то запнулся. Там сейчас Вжик колдует, он в армии растяжки изучал, говорит, может леску натянули. Фирс, актёр Яков Ильич Абрамов, мёртв, причины смерти пока не выявлены. Ну, и актёр Егор Щербаков, игравший Епиходова тоже мёртв, и причин смерти тоже пока не знаем. Там на месте Погибель наша ползает.
- Кто ползает? Наша кто? – изумился Крикун.
- Аллочка, эксперт. Погоняло у неё такое – Погибель.
- О, господи! Окрестили уже?
- Да она пришла уже крещёная, с прозвищем.
- Не дай бог, чтоб вот так назвали, - вздохнул Крикун, - ладно, это всё лирика. Она хоть примерные причины смерти назвала?
- Ну, у Абрамова может быть всё, что угодно. Ему семьдесят семь уже. А вот Епиходова, который актёр Шербаков, того точно траванули. Вопрос только, чем?
- Ладно, пошли, посмотрим, как наш новый Рокфор работает.
- Я и сам хотел.
Они прошли на сцену, откуда Иван уже выдворил всех актёров, разогнав их по гримёрным, но запретив уходить, и поставил там вызванное им же оцепление.
В свете всех возможных светильников работала Аллочка. Они увидели её голую спину в вырезе вечернего платья, склонённую над диваном, с которого только что унесли мёртвого Фирса – Абрамова. Прежде, чем его упаковали в пакет, она взяла у него пробу крови и срезала волосы, сложив пробу в мешочки с клипсами и колбу с пробкой. Затем она встала и подошла к Епиходову – Щербакову. Она сфотографировала его на маленький фотоаппарат-мыльницу, затем, поправив резиновые перчатки, и у него взяла пробу крови и срезала волосы. Пробы Щербаков она так же тщательно упаковала и убрала в свой ридикюль, как и пробы Абрамова.