- Да. И у нас для вас сюрприз.
- Какой?
- Загляните ему в ротик.
- Ой! Ваня! У нас зуб вылез! А я всё переживала, что их так долго нет!
- Ну, вот, теперь есть. Он, кстати, нам ужасно мешает спать, так что вам, конечно, придётся набраться терпения, - сказала Маша.
- Ой, ну, спасибо, Маша. И ещё раз нас извините.
- Ну, что вы, не за что. Он просто чудо, и я рада была с ним пообщаться.
- Вань, коляску выноси, а то тут развернуться негде.
- Ага. Пока, Мышь, прости, что так получилось. Я сам не понял, как напился. Люсьенчик, правда, прости!
Маша хитро переглянулась с Лусинэ. Он крайне редко называл Машу Мышью, а жену Люсьенчиком – только когда чувствовал за собой вину.
- Не понял он! Главное, за рулём ведь приехал, вообще не должен был пить.
- Ну, Люсь, ну, случайно. Просто этот муж твоей сестры!
- Ой, вот не надо перекладывать вину с больной головы на здоровую! Бери коляску и идём уже! Спасибо, Машенька. Заходите к нам, я приготовлю рыбку.
- Обожаю рыбу. Ваня хвалит вашего карпа. Приду как-нибудь. До свидания.
Сорокины ушли. Маша оглянулась и вздохнула. Санечка занимал так много места! Без него в её крохотной комнатке стало так пусто. Без детей жизнь вообще не так наполнена. Впрочем, воспряла она духом, завтра в её жизни снова появятся дети, так что стоит немного подготовиться к занятиям, да и тетради проверить…
***
- Чёрт! Черти проклятые! – буркнул человек, порезавшись о нож, который точил, - чтоб вам всем подохнуть, - он слизнул кровь с пальца, - чурки немытые!..
***
Две недели пролетели как два дня. Первого октября Чаркин и Десницкий вновь осматривали место преступления – убийства девятилетнего Гаррика Мкртичана. Семён Владиленович вновь сфотографировал две косточки у трупа.
- Не-ет! Вы не опера! Вы – дрова! Третий труп! Третий! И снова косточки, на этот раз сливовые! А вы видели толпу граждан мягко говоря нэ славянской внэшности у наших дверей?! А?! – Крикун чуть поддразнил известный акцент.
- Видели! – рискнул подать голос Эдик.
- Так когда я увижу приличный рапорт о результатах расследования и увижу наконец подозреваемого, мать вашу так?! Что я скажу представителю армянской диаспоры? Что у маньяка осеннее обострение, а у нас отупение?!
- Э-э, Валентин Кириллович, мы работаем. Сейчас вот выяснилось, что ребята, все трое, занимались с репетиторами. Первая и третья жертвы ещё посещали бассейн, правда в разное время, но в одни и те же дни. Первый и второй убитые занимались с одним и тем же репетитором по математике, а второй и третий убитые занимались с одним и тем же репетитором по русскому языку.
- Данные на репетиторов! – рявкнул Крикун.
- Математик Самуил Яковлевич Кац, кандидат наук, доцент кафедры университета, пятьдесят шесть лет. Последние двенадцать лет прикован к инвалидному креслу по причине потери конечностей – ему ноги отрезало трамваем во время зимнего гололёда. Репетитор по русскому языку Мышкина Мария Викторовна, преподаватель сорок пятой школы, занимается репетиторством.
- Тоже инвалид?
- Не знаю. Лично не успел проверить. Явился на оперативное совещание.
- Тоже мне, явление Христа народу. Больше, как я понимаю, вам мне докладывать нечего? – командир обвёл тяжёлым взглядом аудиторию, и опера опустили головы, - Ну, так идите и ройте землю! Или я вас её жрать заставлю, как наш маньяк заставляет её жрать жертв посмертно! И чтоб завтра я знал всё об этой Мышкиной! Кто такая, где живёт, сколько лет практику ведёт, привлекалась ли, штрафовалась, что ест, что пьёт, как кота своего зовёт?! Что знает о мальчишках, как их родители на неё вышли, кто им её рекомендовал?! Всё! Свободны!!!
Эдик потряс головой, выйдя из кабинета.
- Чёрт! Труба иерихонская! Аж уши заложило.
- Вот чё ты вылез? Может и не орал бы.
- Ага, Крикун и не орал бы? Сам-то понял, чё сказал?
- Так, ладно, погнали к Мышкиной.
- А к Шацу? – удивился Эдик.
- Мы уже были у Каца, - отрезал Чаркин.
- Да не к Кацу, к репетитору, а к Шацу, к нашему Семёну Владиленовичу, за результатами экспертизы.