Теперь я должен голосовать в конклаве только за тех кандидатов, которые имеют наименьшие шансы на победу. Видимо, они планируют повлиять на выбор нового папы, исключив при этом всех фаворитов. Поскольку я обладаю лишь одним голосом, который в конечном итоге едва ли способен серьезно склонить чашу весов в ту или иную сторону, очевидно, что я не единственный агент влияния. Прошлой ночью, уже засыпая, я вспомнил разговор пятнадцатилетней давности с одним из моих покровителей. Тогда я случайно узнал, что они изначально завербовали сто человек и что, кроме меня, до самого верха добрались еще четверо. Кто они, я так и не узнал, но боюсь, что, в отличие от меня, они всё еще активно поддерживают связь с кураторами и сегодня занимают высокие посты в Ватикане. Возможно, что они также доросли до кардиналов.
Теперь вы понимаете, синьор Кавелли, почему я не могу довериться никому, кроме Вас. Я вверяю свою судьбу в Ваши руки, ибо не вижу другого выхода. Как поступить, чтобы не принести вреда католической церкви, я тоже не знаю. В первом конверте я получил и другие инструкции: от меня требуют подробных отчетов обо всем происходящем на конклаве, какие кардиналы сколько голосов получили. Я подумывал о том, чтобы давать ложную информацию, но это слишком рискованно, поскольку, кроме меня, есть по крайней мере еще четверо ренегатов.
Если те сообщат правду, то кураторы сразу поймут, что больше не могут мне доверять. Эти отчеты мне следует оставлять на полу в своей комнате, прикрепив к ним тонкую нить, за которую посыльный вытащит их, не открывая дверь.
Они продумали все до мелочей, даже нитку к переданному мне письму приложили. Я хочу попытаться выяснить, кто доставляет эти письма и от кого. Возможно, я недостаточно точно объяснил: я не знаю, кто эти люди. Я могу довериться только Вам. Если я обнаружу того, кто приносит письма, это может стать первым шагом к разгадке. Это письмо я постараюсь передать вам в Лурдском гроте.
Дай Бог, чтобы мне удалось это сделать и чтобы вы согласились помочь мне и католической церкви. Если вы согласны, прошу вас встретиться со мной там же через двадцать четыре часа.
Да будет милостив Господь к нашим душам!
XXV
Третий день конклава, вечер
В номере «Дома святой Марфы» возлежал в ванне кардинал Вилларини. Пользуясь случаем, он решил побаловать себя купанием с ароматной пеной. Как обычно в подобных обстоятельствах, он чувствовал некоторую вину за собственное сибаритство, поскольку считал пену для ванн неким греховным излишеством. Впрочем, он тут же успокоил себя мыслью, что не так уж часто позволяет себе подобную роскошь.
Кардинал запрокинул голову и блаженно прикрыл глаза. Он наслаждался изысканным запахом лаванды и вспоминал о том, как прошел конклав.
После того как вчера во время очередного заседания в Сикстинской капелле уже второй фаворит отказался от почетной миссии возглавить католическую церковь, среди кардиналов началось смятение. Утром кардинал-декан произнес прочувствованную речь о том, как следует понимать долг и послушание Божьей воле. Напомнил он и о смиренном девизе Иоанна Павла II: «Totus Tuus» — «Целиком твой».
При этом он выглядел настолько усталым и измученным, а во взгляде его читалось столько мольбы, что все невольно ощутили раскаянье и жалость. Немного успокоившись, он добавил, что вполне естественно испытывать трепет перед самым ответственным назначением в мире, но тому, кто возьмет на себя эту ношу, столь же естественно ожидать Божьей помощи.
Некоторое время длилась торжественная тишина, но ее неожиданно прервал кардинал Казароли, который в довольно простой, но резкой манере еще раз произнес почти то же самое, что и кардинал-декан. Это было совершенно излишне, но, как сказано в Евангелии от Матфея 12:34: «Ибо от избытка сердца говорят уста».