Кавелли увернулся от мчащей на него велосипедистки, которая при этом еще и разговаривала по телефону. К сожалению, Ринанцо заметил его и, что еще более неприятно, вероятно, узнал. Имя Кавелли ему, скорее всего, не знакомо, но зато он точно осведомлен о том, что он как-то связан с Ватиканом. Следить за ним незаметно теперь не получится. Нужно обратиться к кому-то за помощью. Но на кого можно рассчитывать и кому можно довериться в этом деле?
Уже некоторое время Кавелли безотчетно испытывал какую-то необъяснимую тревогу, которую осознал только сейчас. Он был человеком, выросшим в Риме и ежедневно появлявшимся на площади Святого Петра и в других местах, которые просто кишели карманниками. Именно поэтому Кавелли обладал непроизвольным чутьем на тех, кто изо всех сил пытается слиться с толпой. Почти всегда их выдавал взгляд. Большинство людей либо заняты собой настолько, что вообще ничего вокруг не замечают, либо впадают в другую крайность — так засматриваются на памятники архитектуры, что постоянно рискуют попасть под машину из-за своей невнимательности. Но встречались и такие типы, как этот высокий парень, стоящий слева на обочине примерно в пятидесяти метрах от него. Руки он спрятал в карманах, а лицо закрыл натянутым на голову темным капюшоном. Он выглядел так, словно пытался незаметно наблюдать за окружающими либо чего-то ждал, стараясь при этом не привлекать лишнего внимания, но именно поэтому смотрелся совершенно чужеродно. Вдобавок этого мужчину окружала почти ощутимая физически аура насилия.
Кавелли обратил внимание, что, кроме них двоих, вокруг в парке никого не видно. При этом не было никакой возможности куда-то свернуть: он неминуемо должен пройти прямо мимо этого парня. Поворачивать же назад было бы глупо: подобные типы похожи на диких псов, они чувствуют запах страха, становясь от него еще более агрессивными. Или это просто разыгралось воображение? Скорее всего, мужчина ждет друга, при этом у него паршивое настроение из-за того, что тот опоздал.
Через пару мгновений Кавелли поравнялся с ним и уже почти прошел мимо, как вдруг краем глаза заметил, как что-то стремительно приближается к его лицу. Он только и успел чуть отдернуть голову, но было уже слишком поздно: кулак мужчины с огромной силой опустился ему на голову. Кавелли показалось, что у него в мозгу что-то взорвалось. Удар был такой силы, что сбил его с ног. Дон рухнул боком на мокрый асфальт, повредив руку и едва не вывихнув плечо. В мгновение ока человек оказался над ним и поднял ногу, чтобы ударить его по почкам, но, видимо, не ожидал, что его жертва все еще способна сопротивляться. Быстрым движением Кавелли откатился в сторону, оперся на левое колено и, схватив поднятую ногу противника, изо всех сил дернул за нее. Раздавшийся громкий вопль не смог заглушить то, как хрустнули связки, и через секунду нападавший с грохотом рухнул на землю. Теперь уже Кавелли нависал над ним. Захват между правой ногой и левой рукой не давал противнику ни малейшего шанса освободиться. С отвращением Кавелли отметил неуместный сладковатый запах шампуня, исходивший от волос мужчины. Правой рукой Кавелли зажал ему рот и нос. Незнакомец бешено сопротивлялся. Он катался и извивался, пытался укусить Кавелли за руку, ткнуть его кулаком в лицо и выдавить ему глаза, но освободиться из захвата так и не сумел. Буквально через пол минуты сознание его покинуло, и тело обмякло.
Кавелли выпрямился, тяжело дыша. Перед ним лежал человек лет тридцати, с заурядным лицом без каких бы то ни было особых примет. Нет, все же есть кое-что: у мужчины не хватало двух пальцев на левой руке.
Только в самый последний момент Кавелли заметил тень, мелькнувшую рядом с ним. Он ощутил острую боль в затылке и увидел, как к нему снова стремительно приближается земля. Последнее, что он запомнил, это голос, лишенный всякой враждебности, у себя над ухом:
— Оставались бы вы лучше дома, синьор Кавелли, там вы в безопасности.
А потом все заволокла тьма.
XXXI
По ощущениям, он находился в лодке, которая страшно раскачивалась и кренилась. Лодка плыла по штормовому морю? Снова и снова ее швыряло волнами в разные стороны, так что она могла опрокинуться в любую минуту. Он знал, если это случится, то бурное море поглотит его и утащит в самые темные глубины. Левый глаз почти не ощущался, а во рту стоял привкус крови. Пусть его оставят в покое и больше не трогают.