О том, что происходило тогда в Герасимовке, мать Павлика помнила хорошо и охотно нам рассказывала. Всенародная любовь к герою, о которой писали газеты, в рассказе этом выглядела не столь рекламно: "Врагов у Павлика было много. Могилу его затаптывали, звезду ломали, полдеревни ходило туда испражняться".
Смерть ее сыновей была только началом. На Голгофу матери еще предстояло взойти. Через месяц после похорон, по случаю 15-летия Октябрьской революции, власти организовали в деревне большевистские поминки по убиенным детям. Манифестация протекала жизнерадостно, в соответствии с особой ролью убитых детей. Миф, созданный наверху, пришел в деревню и начал вытеснять реальность.
"Оживилась изба-читальня от веселого гомона и песен ребят, - бодро писал журналист Соломеин в "Пионерской правде", назвав статью "На свежей могиле". - Вместе с двумя женщинами в сельсовет вошла Татьяна Морозова, худая, постаревшая от переживаний мать Павлика". На столе венок. Ребята поют, веселятся, с гоготом идут гулять на кладбище. Там, возле могилы, заранее сколочена трибуна. С нее приезжие представители произносят речи о подвиге пионера Морозова и кулаках-убийцах. "Небольшой курьез, - читаем далее, - результат культурной отсталости и неграмотности матери Павлика Татьяны Морозовой. Тела Павлика и Феди Морозовых, конечно, хоронили без попа. На могиле - красная звезда и траурное знамя с надписью: "Братская могила братьев Морозовых". А напротив... стоит крест... Татьяна Морозова понимает, что кулак - "злой человек", но вера в бога, подкрепленная советами набожных соседок, крепко засела в сознании обезумевшей от горя матери". Газета требовала: "Не плакать, а еще больше сплотиться вокруг партии".
Морозову переселили в большой дом, хозяев которого перед этим арестовали. Она получила часть кулацкого имущества, но в Герасимовке ее ненавидели, оскорбляли. Крестьяне возлагали на Татьяну вину за воспитание ребенка, который причинял столько горя деревне. Привилегии, ей созданные, еще больше озлобили людей. Из деревни ей пришлось переехать в районный центр. "Меня НКВД взял на казарменное обеспечение, - вспоминала Морозова. - Дали комнату, кровать, две подушки, продукты. Я как мать героя не работала".
Неприязнь к матери Павлика Морозова сохранилась в Герасимовке и через полвека, мы ее почувствовали, но выражается она сдержанней.
Учительница Кабина вспоминает: "Татьяне дали квартиру на улице Сталина, освободившуюся после высылки врагов народа. Мебель, тюлевые занавески, белье, одежда - все это было чужое, а стало ее. Ей такое и во сне не снилось. Люди везде голодали, а ей выдавали в ОГПУ хорошие продукты, сладости. Сына ее, Алексея, отправляли каждое лето в пионерский лагерь Артек". Об этом писали и газеты: правительство позаботилось о матери героя, ей назначили пожизненную персональную пенсию, и врачи предложили переехать жить на курорт в Крым. Говорили, что Сталин лично распорядился позаботиться о ней. Но она умела и сама требовать. Входила и заявляла: "Я - мать героя-пионера..." И отказать боялись.
В Крыму еще существовала татарская автономия, но уже выселяли греков и немцев. Воронцовский дворец в Алупке стал правительственной дачей. В округе шла чистка кварталов, и освободившиеся дома заселяли доверенными людьми. Здесь, на южном берегу, Морозова проживала до конца дней.
Третий ее сын, Роман, был в конце войны ранен, умер дома у нее на глазах, и она осталась одна. Судьба не была к ней милосерднее, чем к другим, скорее, наоборот: ведь единственный оставшийся в живых Алексей, который с нею вместе показывал на суде на дедушку и бабушку, требуя их расстрелять, этот ее сын тогда сидел в тюрьме. Вот что писал о родном брате Павлика заведующий отделом культуры райисполкома Фомин писателю Соломеину в уже цитированном письме: "Алексей Морозов сидел с 1941 по 1951 год. Осенью 1951 года освободился. Работает в городе Нижний Тагил на заводе. Сидел за измену Родине (не выполнил задания командования)". "Алексей был приговорен военным трибуналом к расстрелу, - вспоминает крестьянка Беркина, - но мать за него хлопотала, и как брату героя расстрел ему заменили на десять лет".
Причины ареста Алексея Морозова неясны. Он окончил летное училище. В его воинской части были свои павлики морозовы, могли донести и на невиновного. Крестьянка из Герасимовки, тетка Алексея, Беркина, к которой он приезжал с женой и сыном после освобождения, рассказала, что ее племянник напился перед боевым вылетом. Ей он сказал, что его тогда подпоили и что с тех пор он не пьет. Родственник же его Байдаков, отсидевший по той же 58-й статье, рассказывал нам, что повстречался с Алексеем в тюрьме. В летной части Алексея не любили за то, что он требовал особого положения как брат пионера-героя. Товарищи по части напоили его, а когда он заснул, положили ему за голенище сапога как криминальный материал фотопленку с изображением линии фронта. После этого вызвали представителя СМЕРШа - военной секретной полиции.
Тот факт, что брат пионера-героя отсидел десять лет за шпионаж, тщательно скрывался советской печатью. В наши дни Алексей - молчаливый трудолюбивый человек. Вспоминать о старом не хочет. Два года отработал грузчиком на вредном химическом производстве, чтобы получить пенсию побольше.
Сын Алексея назван в честь убитого дяди-героя Павликом - пятое поколение известных нам Морозовых. Он отслужил в армии, где потерял зубы, находясь во вредной зоне, и стал работать слесарем на заводе. Павлик Морозов-младший женился, о чем сообщалось в печати, и вскоре развелся, о чем печать умолчала. "Так теперь молодые живут", - сказала нам Татьяна Морозова, осуждая мораль нового поколения. А Павлик - жизнерадостный молодой человек, живет в свое удовольствие, любит выпить с приятелями, учиться не хочет, из кинофильмов предпочитает иностранные и, в отличие от своего знаменитого дяди, не собирается доносить на родителей и соседей.
Седая старушка в цветастом халате и пестром платке встретила нас в комнате, похожей на запасник провинциального музея. На стенах, на шкафу, на столе и на комоде - портреты и бюсты разных размеров ее знаменитого сына-героя. Тут же бюсты Ленина и писателя Антона Чехова, который жил неподалеку в Ялте. А между портретами Павлика - иконы.
Жили оставшиеся Морозовы в уютном доме на горе, омываемой Черным морем. Вокруг, за высокими заборами, стояли санатории и роскошные виллы для советской партийной элиты. Наследники Морозовых вернулись к тому, с чем сверстники Павлика боролись полвека назад - к скромному предпринимательству. Летом они сдают отдыхающим свой домик и сарайчики вокруг. Это приносит неплохой доход.
В пору послесталинских разоблачений в "Курортной газете" Крыма появилась статья. "Бабушка Морозиха", говорилось в ней, скупает по дешевке фрукты и продает на рынке втридорога, спекулирует. Газета призывала "сделать выводы". Но власти дело это замяли.
"Никто ко мне не едет, - жаловалась Татьяна Морозова в наш последний приезд, - никому я теперь не нужна. Письма приходили раньше по пять, а то и по восемь в день. А сейчас мало писем. Пишут дети глупости: "Дорогая Таня, в каком ты классе? Давай с тобой переписываться". А мне-то скоро девяносто!"
До последних дней (она умерла в 1983 году) мать пионера 001 сидела в президиумах идеологических мероприятий - живой образец преданности делу коммунизма. На нее под аплодисменты надевали пионерский галстук. Единственная трудность наступала, когда надо было выйти на трибуну. "Будьте такими, как мой Павлик!" - произносила неграмотная женщина и умолкала, не умея прочесть текст, который ей заготовили и сунули в руку комсомольские лидеры. Периодически мать героя, соучеников и родственников Павлика власти приглашали на различные торжества в Герасимовку, куда для массовости собирали население всей округи.