В Москве охранка завербовала таких известных в революционной среде рабочих-партийцев, как А.А. Поляков, А.С. Романов, А.К. Маракушев. Имелись провокаторы-рабочие и в Петербурге, например, активно работавшие в союзе металлистов В.М. Абросимов, И.П. Сесицкий, В.Е. Шурканов.
Осведомители состояли на учете в Департаменте полиции, на каждого из них заводилось дело, содержавшее сведения о его личности, профессии, членстве в революционных организациях, партийных кличках и т.д. Картотека со сведениями о секретных сотрудниках хранилась в Особом отделе Департамента полиции.
Денег на «осведомление» не жалели, провокатор Р.В. Малиновский, член ЦК партии большевиков, имел жалованье 700 руб. в месяц (жалованье губернатора составляло 500 руб.). Писатель М.А. Осоргин, разбиравший после Февраля архивы охранки, сообщает о курьезном случае: случайно встретились и заспорили два большевика-подпольщика, принадлежавшие к разным течениям в партии. Оба написали отчет в охранку о разговоре и о собеседнике — оба были провокаторами. А в партии всего-то было 10 тыс. человек на всю Россию!
В 1906 году все жандармские управления получили циркуляр, обязывающий ускорить приобретение секретной агентуры среди видных членов революционных организаций, в том числе и из арестованных. Помимо вербовки секретных сотрудников, жандармы начинают применять метод дискредитации наиболее влиятельных и активных революционных деятелей, распуская о них ложные слухи и, таким образом, выводя из игры ценные партийные кадры. Для получения более ценной информации Департамент полиции рекомендует своим секретным сотрудникам более активно участвовать в революционной деятельности. В результате такого подхода осведомителям охранки Малиновскому, Романову, Шурканову, Житомирскому, Бряндинскому, Черномазову, Сесицкому и многим другим удалось занять высокие места в партийной иерархии. Среди них — активные эсдеки, большевики, члены всевозможных бюро, центральных комитетов, депутаты Думы, близкие сподвижники Ленина — «охранка» вербовала осведомителей во всех без исключения революционных партиях.
Основными мотивами сотрудничества с полицией у осведомителей были корысть или страх перед наказанием. Однако среди секретных сотрудников были и люди, искренне верившие, что своей службой они приносят пользу государству. Примером такого идейного сотрудника является, например, Жученко-Гернгросс Зинаида Федоровна, которая более пятнадцати лет по идейным соображениям сотрудничала с политическим сыском России. Будучи убежденной монархисткой, Жученко, видевшая в революционерах врагов государства, добровольно поступила на секретную службу. В 1895 году она раскрыла полиции террористический кружок студента Ивана Распутина, готовивший покушение на Николая II во время его коронации в Москве. В 1903 году, наблюдая все возрастающее революционное движение и желая продолжить борьбу с ним, возобновила сотрудничество с русским политическим сыском, освещая деятельность русской революционной эмиграции. В 1905 году вернулась в Москву, входила в состав областного комитета партии социалистов-революционеров, принимала участие в Лондонской конференции 1908 года.
В своем докладе от 12 октября 1909 года Николаю II министр внутренних дел Российской империи П.А. Столыпин так характеризовал осведомительницу: «Жученко является личностью далеко не заурядною: она одарена прекрасными умственными способностями, хорошо образована, глубоко честна и порядочна, отличается самостоятельным характером и сильной волей, умеет оценивать обстановку каждого отдельного случая, делу политического розыска служила не из корыстных, а из идейных побуждений и фанатически, до самоотвержения, предана престолу, постоянно заботится только об интересах дела».
Из ее письма на имя товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова видно, что ее работа высоко ценилась правительством: «Приношу Вам свою глубокую благодарность за назначение мне поистине княжеской пенсии. Считаю своим долгом отметить, что такая высокая оценка сделана мне не за услуги мои в политическом отношении, а только благодаря Вашему ко мне необычайному вниманию, за мою искреннюю горячую преданность делу, которому я имела счастье и честь служить, к несчастью — так недолго». Находясь в Германии в 1909 году, она была разоблачена В. Бурцевым. После начала Первой мировой войны, все еще находясь в Германии, Жученко была арестована по подозрению в шпионаже в пользу России и заключена в тюрьму, где находилась и в 1917 году. Дальнейшая ее судьба неизвестна{63}. При двух встречах с Бурцевым Жученко честно и открыто, с достоинством и с сознанием той государственной пользы, которую она приносила родине, раскрывая работу подтачивающих ее революционных партий, высказала свои взгляды на секретное сотрудничество! «Да, я служила, — говорила она Бурцеву, — к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в департаменте полиции… Я служила идее… Помните, что я честный сотрудник департамента полиции в его борьбе с революционерами… Сотрудничество — одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией… Я не одна: у меня много единомышленников, как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда…» Фанатик революционер Бурцев должен был признать моральную силу убежденного осведомителя и пожал на прощанье руку Жученко со словами: «Как человеку честному, жму вашу руку». Эту моральную силу, честность и мужество признал даже центральный комитет партии социалистов-революционеров: Жученко не мстили, ее не тронули.