А, может, люди вот так и превращались в зомби, ведя непрерывную войну против всех, которая и доводила их до помешательства? Разве уверенность в том, что вокруг враги, не является самым верным признаком сумасшествия? А ведь я именно так и существовал с того самого момента, когда расстался с двумя Ронами и отправился на базу Фобоса. Да и сейчас — где бы я ни находился — положение, в сущности, не менялось.
Повернув за угол, я наткнулся на картину, которая отнюдь не способствовала тому, чтобы разуверить человека в том, что он окончательно свихнулся. Сквозь пустые глазницы на меня в упор уставился гигантский череп размером в половину роста взрослого человека. Казалось, он сделан из латуни. Я, как завороженный, не мог отвести глаз от пустых глазниц и лишь спустя некоторое время перевел их ниже. У этого огромного металлического черепа из дыры, зиявшей на месте рта, торчал язык — извивающийся, как змея, нелепый металлический язык.
Глядя на эту штуковину, я понимал — череп никак не является частью стандартного оборудования Объединенной аэрокосмической корпорации для добычи редкоземельных металлов!
Язык, вне всяких сомнений, не что иное, как рычаг.
«Противостоять такому искушению невозможно», — сказал я себе, потому что с рождения обожал дергать за все, за что можно и нельзя.
Если я уже умер и оказался в аду, вряд ли вообще имело значение, что случится, коснись я столь соблазнительного рычага. Природного любопытства я еще, слава Богу, не утратил.
А если я пока жив и стремлюсь спасти человечество от угрозы вторжения враждебной внеземной цивилизации, любопытство тем паче вполне обоснованное. Словом, потянуть за рычаг следовало в любом случае.
Прикоснувшись к языку замерзшей рукой, я ощутил гораздо более нестерпимый холод и услышал резкий, скрежещущий, металлический звук, как будто оказался на заброшенных автомобильных заводах в Детройте. Как только раздался этот дребезжащий скрежет, из одного из ящиков, валявшихся на полу, вылезла очередная парочка металлических черепушек с языками-рычагами! Я потянул язык второго черепа и услышал щелчок в стене, перед которой стоял.
Подойдя поближе, я увидел, как в ней вспыхнул свет, вытянувшийся в линию, потом — другую, третью, и так до тех пор, пока желтые световые полосы не сложились в правильной формы квадрат, обозначивший контуры очередной двери в неизвестность. Прежние потайные двери сразу же потеряли для меня былую привлекательность. Если светящийся квадрат предназначался для того, чтобы улучшить мое мнение об этом месте, ему не помешало бы предложить кое-что поинтереснее обычного набора монстров. Мощным рывком я распахнул светящуюся дверь.
В проеме стояла окровавленная, обнаженная фигура с пистолетом, направленным мне прямо в лицо. Рефлекторным движением я выхватил пушку и упер ее промеж глаз противника.
— БРОСЬ ПИСТОЛЕТ!
— БРОСЬ СВОЮ ЧЕРТОВУ ПУШКУ!
— ОПУСТИ ЕГО ИЛИ, БОГОМ КЛЯНУСЬ, ВЫШИБУ ТВОИ ДУРАЦКИЕ МОЗГИ…
— …МЕДЛЕННО, ЧТОБ Я ВИДЕЛ, ПОДНИМИ РУКИ ВВЕРХ…
— …И НЕ ДВИГАЙСЯ ИЛИ…
— …ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! БЫСТРО ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! ДАВАЙ, ПОШЕВЕЛИВАЙСЯ!
Господи, это были ее глаза. Ее живой взгляд. И она говорила… словами. Мы стояли лицом к лицу, наставив друг на друга пистолеты, а в глазах светились страх, удивление и надежда. Неужели это правда? Неужели это все-таки произошло? Неужели это она? Взгляды говорили громче, чем могли бы звучать голоса, слишком слабые, чтобы передать нашу боль, гнев и отчаянную потребность вновь обрести друг друга.
Курок пистолета был взведен, но палец лежал не на спусковом крючке, а на обрамлявшей его металлической дужке. Я еще только начал подозревать, начал надеяться…
Что-то щелкнуло в мозгу, как будто монетка со звоном упала на каменный пол.
Мечта стала реальностью — если то, что я видел и слышал, действительно было правдой в этом мире, полном: кошмаров. Прямо передо мной находилась живая причина того, что заставило меня пройти сквозь немыслимые испытания вплоть до этого самого места и не сдаться; она тяжело дышала прямо мне в лицо, пристально наблюдая за каждым движением, готовая в любой момент выпустить мне в голову половину обоймы.
Так хотелось произнести ее имя, но я не мог. Нас обоих сковала столбнячная немота. Первой поборола ее она.
— Опусти свою чертову пушку!
Требование явно исходило от человека, который не верил ничему, кроме удостоверения личности с фотографиями в фас и в профиль — а такое могло иметь смысл только на Земле! Должно быть, ей нелегко сейчас приходилось — ведь в отношениях с друзьями она всегда руководствовалась врожденным чувством собственного достоинства. И на Марс ей попасть было труднее, чем остальным. А в результате страха она нахлебалась по самое горло.