Гадалка! Шарлатанка, к которой бабка Лида попёрлась и чуть не лишилась сдуру дома. Пашка ж скачал воспоминание и видел ту муру своими глазами. Точно! Она самая!
Только какого хера делала бабкина гадалка в Пашкином сне⁈
«Вина на близких, кто его крови. Сотворили они лихо лютое. С них спрашивай».
И вот как мошенница так смогла угадать⁈ Потому ли, что бабка сама прежде в ментовке накрутилась и что-то пизданула не то, чтобы та корова в бусах сочинила сказочку, или…
Пашка лежал на кровати поверх покрывала (Другая мама прибралась в комнате, унесла мусор и даже поменяла на их с Серёгах постелях бельё, оставив пустую чистую наволочку для пропавшей подушки) и таращился в потолок, а потом вдруг взялся за телефон и залез в блокнот. И точно. Вот она, заметка от тридцатого мая с адресом шарлатанки из бабкиной памяти.
Пашка забил его в 2Гис. Жила сомнительная личность на другом конце Пензы.
«…он очень далеко…»
Случайно попала? Или гадалки окажутся такими же настоящими, как бесы с архангелами?
Чё там, интересно, Пионова? Слёзы льёт, жалеет — или замутила уже с каким-то сменщиком неправильных кавалеров?
Эта мысль категорически не понравилась.
Охерительно сильно.
Так, что Пашка сдерживался только десять мужественных минут, а потом зафигачил «Пионову Людмилу Викторовну» во «В работе».
Люська не лила слёз и ни с кем не мутила. Люська со своей мамкой паковала чемодан, потому что завтра улетала с ивритопросветительной подругой Магдой в Израиль на две недели. Ну обалдеть.
Пашке, значит, чертей, душевные муки и обидки, а Пионовой — морько заграничное и тусы? Офигеть, справедливо.
Поверх видоса со сборами чемоданов закрутилась эмблема змеи.
И больно оно ей надо было, то доверие от человека, на которого можно забить легко за два дня? Выебоны же сплошные!
Вот ща как отправит ей ссыль на продажу души!
Дали ещё дракона.
Пашка свернул «Дополненную реальность» и опять уставился в потолок.
Лавриков сказал, что отчёт у него неполный. Может, попросить Женьку помочь с новым экселем? Заранее, пока воробей не прилетел?
Пашка написал ей сообщение, но оно повисло с одной галкой.
Или, наоборот, херить надо и воробьиные квесты, и поиск грешников? Ждать, пока всю муру не перепоручат Васину?
И за каким хером тот тёрся во вторник у Пашкиного дома⁈ Разобраться бы…
«Вина на близких, кто его крови. С них спрашивай».
Да что застряла в башке эта гадалка дебильная⁈
Съездить к ней, что ли?
Спать было сыкотно. Как отрубиться — Пашка знал, а вот как отключить сны — не имел никакого понятия. И что-то после отдыха на заброшке не тянуло.
Тупыми мыслями, разве что бабы достойными, промаялся до рассвета, бросаясь из крайности в крайность. Аж трёх медведей уныния надавали. А потом вычудил вообще дичь какую-то: сорвался в половине шестого и поехал по адресу гадалки, ещё даже и раньше, чем Другая мама на работу проснулась или брат с ночной смены пришёл.
На хрена — сам толком не понял.
Тем более же понятно, что там записываться надо как-то и всё такое.
Короче, когда в начале седьмого утра внезапно дверь на лестничной клетке нужного этажа открылась, едва Пашка из лифта вышел, и стрёмная мошенница из сна и бабкиных воспоминаний встала сама на пороге, не говоря ни слова, но словно бы приглашая, он так офигел, что превратился в послушную амёбу.
— Вот тут оставляй всю технику, — услышал Пашка в тёмной и провонявшей чем-то сладким прихожей, а цыганистая тётка ткнула пальцем в перстнях на деревянную коробку. — Часы, если электронные, телефоны и что там ещё у тебя есть. Мешает оно мне. Связь кромсает, путаюсь. Оставляй да проходи.
Пашка рот приоткрыл, но сделал. Ухнул колдовской телефон в ящик.
Цыганка стрёмная проводила его в комнату, где окна были совсем закрыты плотными шторами, а воняло ещё сильнее, и к тому же стоял дым от каких-то тлеющих деревяшек, такой, что слезились глаза.
— Я хотел… — открыл рот Пашка и запнулся, потому что сам толком не понимал чего хотел, собственно. И зачем пришёл.
Тем более что баба была явно артисткой, прям по всем канонам, только что хрустального шара и не хватает. Сейчас заведёт размытую муть, которую к чему угодно привязать можно. А встретила его, видать, потому, что у неё камера или ещё что. Типа для произведения эффекта.
— Садись, — золотозубо ухмыльнулась цыганка и сама приземлила огромный зад на жалобно скрипнувший табурет. — Знака одного боишься, вижу. Верно боишься. Два таких на твоём счету, а к ночи и третий появится.
— Чё? — как-то вдруг похолодел всем телом Пашка.
— Знака. Этого, — и гадалка-пугало взяла с захламлённого потёкшими свечами, картами и какими-то висюльками стола кусок угля и размашисто нарисовала на желтоватой скатерти, поверх восковых пятен, перевёрнутую отзеркаленную ноту, еврейскую букву «вав».
И с этого места все Пашкины способности к анализу отрубились вместе с критическим мышлением.
— Нехорошая у тебя ситуация. Скверная. Всем не угодить сумел, и себе самому — в очередь первую. В болото бредёшь.
От упоминания болота ноги у Пашки подкосились, и он сел на какой-то низкий пуф, так, что столешница с «вав» оказалась на уровне шеи, а цыганка стала напоминать статую Будды, вид снизу.
— А вывести тебя на тропку ох как сложно, — продолжала гадалка. — Я бы помогла, только силы моей то много потянет. А ты у меня не один приходишь.
— А что… а как? Как-то можно? — донеслось из Пашкиного приоткрытого рта.
— Платить за всё надобно, милок, — уведомила цыганистая тётка. — Не боись: деньгами обычными. Дело большое. И не говорила бы школьнику: да вижу — можешь ты денег достать. Вот принесёшь, там и потолкуем.
— А… с-сколько? — проблеял младший Соколов, не отводя взгляд от буквы на скатерти.
Цыганка прищурилась. И выдала вдруг:
— С миллион где-то. — А потом припечатала, стукнув ногтем с облупившимся бордовым лаком по «вав»: — Долларов.
Очнулся толком Пашка только в лифте, офигевший пуще прежнего. Но ведь это же хрень. Что может гадалка? Или может⁈ Откуда она узнала про «ноту»⁈
А где взять миллион сраных долларов⁈
Пашка потряс головой. Ну точно же развод тупорылый.
Или…
Он сглотнул.
«Два таких на твоём счету, а завтра и третий появится».
Да ну что может цыганка-то, ещё и за миллион долларов⁈ В натуре же бред. А с другой стороны — или она идиотка клиническая, или как-то знает, что теоретически такой вот неказистый школьник-Пашка и миллион достать, в общем-то, в состоянии. С бабы Лиды, вон, просила столько, сколько у неё есть, если дом продать.
Да ну на хер, бред.
А если не бред, то…
Надо её проверить сначала. Случайно или нет сказала гадалка телефон оставить в прихожей⁈
Не могло же столько всего совпасть.
Или могло? Или так и работают мошенники?
А если у неё там какая дурь тлеет просто? И он видел то, чего нет?
Можно просто вернуться и поймать её камерой с порога. Только что-то очень не хотелось Пашке так делать. Оторопь брала от этой бабки в платках и бусах.
А если покараулить? Пойдёт же ведьма когда-нибудь за продуктами или ещё куда?
И вдруг сообразил Пашка, как сделать в разы быстрее.
Понял лихо, даже льва получил.
Ушёл от странного дома подальше, уселся на какую-то шину с цветами и закинул во «В работе» сначала бабку Лиду. А потом в её памяти от тридцатого мая нарыл гадалку. Она отображалась Татьяной Ивановной Родько. Только почему-то девяноста трёх лет, и это было охерительно странно.
Пашка почесал репу. Попробовал перенести Родько во «В работе».
И получил внезапно крест в красном кружке и уведомление:
«Отказано! Сделка заключена 02.07.1977».
Пашка глаза выпучил. Она что… Она…
Младший Соколов невольно оглянулся на оставшийся позади дом гадалки.
И чё это значит⁈
То есть она сможет как-то помочь реально? Или нет? А на кой ляд такой деньги⁈ Сама, что ли, не может получить?
Вот вообще яснее не стало. И хер теперь проверишь игрухой. Есть у Пашки доступ в инфо старых подписантов при прямом наведении камеры, или так только с пользователями «Дополненной реальности»?
Как вообще вышло, что он сюда попёрся⁈
Все мозги сломал себе младший Соколов и даже умудрился через весь город до дома пешком дотопать к обеду. А что делать — не понял. Только ещё одна головная боль добавилась в и без того нехилый списочек.
Дома дрых беспробудно брат.
Пионова уже вроде должна была лететь в самолёте. Пашка вдруг испугался, что самолёт этот рухнет, Люська погибнет, а он окажется в том виноват и получит новую «ноту», потому что она бы не улетела никуда из города, приди он хотя бы извиниться. Или поправить восприятие игрой.
И в этот самый момент в дверь позвонили, пустив по всему Пашкиному телу табуны колючих ледяных мурашек.
Но не пришли же бы к нему лично сообщать про упавший самолёт⁈
Не в тему офонаревшиий, Пашка не открывал дверь целых три звонка, последний очень и очень продолжительный. А потом наконец-то решился. И увидал на пороге совершенно незнакомую деваху с чемоданом на колёсиках.
— Здрасти, — сказала она деловито. — Тут Сергей Соколов живёт?
— Э… он спит, — вскинул Пашка брови.
— Разбуди, пожалуйста. — Деваха вдруг вытянула шею, глядя Пашке за спину. И тут же послышался ошалевший голос братца из конца коридора:
— Юлька⁈ Ты как тут оказалась⁈
— Сюрприз! — подпрыгнула на месте Юлька, расплываясь в улыбке. — Серёжа! Серёжа, я беременная!