«В ОБХСС четко: документы, накладные… — посочувствовал Денисов. — И всего один мотив: нажива! А здесь?»
Он снова представил себе путепровод, частую сеть контактных подвесок над линией — вжатый в снег кусок полотна — место происшествия.
— …И теперь преступник, возможно, считает, что единственный свидетель — Роза Анкудинова — устранен… — продолжала Колыхалова.
Антон Сабодаш спросил:
— Почему преступник?
— Преступник, — Колыхалова поправила черную, как вороново крыло, прядку волос, — или преступница… И чувствуют себя преспокойно! — Капитан Колыхалова, в шубке, в вязаной мохеровой шапочке, с незажженной сигаретой, олицетворяла в вокзальном уголовном розыске опасный для преступников тонкий расчет и до некоторой степени присущий профессии макиавеллизм.
— Что вы имеете в виду? — спросил Бахметьев.
— Сейчас скажу. — Она щелкнула зажигалкой, но тут же сбила пламя. — Преступники должны думать, что девочка жива. Что они не достигли цели. Тогда они забегают. Допустят десятки промахов… — Утонченная хитрость Колыхаловой проявилась и на этот раз. — Мы не должны оставить им ни одного шанса! Так? — спросила ККК.
За круглым окном кабинета Бахметьева, в зале для транзитных пассажиров, объявили посадку. По серому мрамору, обтекая скамьи и буфетные стойки, пополз к дверям бурлящий поток пассажиров. Он вызвал у Денисова тревожное чувство.
— …Мы заставим преступников выдать себя! — подытожила Колыхалова. — Понимаете?
Бахметьев помолчал, потом нажал на клавиши коммутатора. Зажглась лампочка — начальник штаба поднял трубку.
— Информацию о гибели потерпевшей не давать, — сказал Бахметьев, он не стеснялся учиться у своих подчиненных. — Жива, находится в тяжелом состоянии в больнице. Предупредите всех, включая медкомнату вокзала.
Подумав, Бахметьев развил мысль, высказанную Колыхаловой:
— Местом госпитализации Анкудиновой будет считаться… — он помешкал, — больница в городе Видном. Больницу не упоминать. Устанавливать всех, кто будет этим интересоваться. Запишите: одновременно организовать в больнице круглосуточное дежурство. Впредь, до раскрытия преступления… Все!
Бахметьев вынул чистый платок, коснулся им глаза, пострадавшего в войну, во время контузии.
— Теперь о наших ближайших действиях…
Задание обещало быть нестандартным.
…Один из близких знакомых погибшей установлен. Его зовут Славой. Живет у метро «Профсоюзная», в доме рядом с магазином «Цветы». Вход под арку. Там многие из компании погибшей живут… — Мысль Бахметьева работала четко. — Задача: узнать ее приятелей, подруг. Она облегчается тем, что сегодня компания собирается отмечать чей-то день рождения. Хорошо, если бы вам удалось всех увидеть, чтобы лучше представлять, с кем имеем дело. Кто они? Их связи, характеристики, образ жизни. Это главное. Кроме того, проверьте, нет ли на ком-то из них телесных повреждений, гематом, царапин. Мыслю: разворачиваться начнем с утра… — «Мыслю» было его любимым словечком, он употреблял его в первом лице настоящего времени.
Бахметьев взглянул в круглое окно: посадка на поезд подходила к концу, поток пассажиров в зале уменьшился.
Вслед за Бахметьевым Денисов тоже посмотрел в окно на центральный зал. Казалось, там, внизу, как всегда, шелестит по деревьям несильный весенний ливень.
— …И еще, — Бахметьев оглядел всех троих, — на Профсоюзной, сорок три, под аркой, вас будет ждать инспектор сто двадцатого отделения… Возьмите машину, рации. Звоните… Никто не хочет ничего сказать?
Было рано делать предположения…
Частный сигнал, о котором упомянул Бахметьев, поступил на пульт дежурного в двадцать один сорок, сразу после возвращения Денисова и Сабодаша с места происшествия.
Мужской голос в трубке казался глуховатым. Звонили не из автомата.
— Милиция?
— Дежурный капитан Сабодаш… — Антон включил звукозаписывающее устройство.
Пауза. Потом тот же голос:
— Несчастных случаев на вашем участке не было? Девушка не вернулась домой…
— Фамилия, возраст!
— Тумблер, Антон! — показала Колыхалова. — Громкость!
Антон щелкнул рычажком.
— Анкудинова Роза, семнадцать лет. — Глуховатый голос наполнил помещение.
— Ваш адрес?
Мужчина на другом конце провода колебался.
— Профсоюзная… — Он назвал номер квартиры, затем дома. — Давно уже должна быть и нет…
— Кем вы ей доводитесь?
— Отец. Отчим…
Антон перешел к уточнениям:
— Одежда, приметы.