– Ну, рассказывайте, Мураками-сан, с чем прибыли? – обратился я к ниигатскому капитану, едва воткнул ключ в замок зажигания пижонского «крауна».
– Шикарно вы здесь, на Хоккайдо, ездите! – демонстративно не заметила мой вопрос Мураками.
– Да вы не думайте, что мы все на таких вот «тойотах» тут гоняем, – успокоил я ее, слегка задетый ее невниманием. – Это только для таких гостей, как вы…
– Чем же я так отличилась? – хихикнула явно не страдающая отсутствием юмора Аюми.
– А вот об этом я как раз вас и спрашиваю, – повторил я свой заход, одновременно расплачиваясь на выезде со стоянки. – Хотелось бы узнать именно об этом…
– До города далеко? – Она вновь проигнорировала мой неусыпный интерес.
– Сорок километров. – Я вырулил на дорогу к скоростной. – А до вашей гостиницы все пятьдесят.
– Это дело на вас? – Мураками скосила на меня свои колючие глазки. – Да?
– «Это» дело? – Я прикинулся… тьфу ты, опять забыл кем… вернее, чем… Как там Ганин учит: кабелем? трубой? тросом?
– Да, «это» дело, – серьезно произнесла она. – Дело Ирины Катаямы, которая сегодня утром прибыла к вам в Отару. Вы ведь знаете такую? Вас ведь не зря Такуя зовут?
– Вы где так словами жонглировать научились? – без всякого лицемерия поинтересовался я у нее. Недавний пируэт с овцой меня очень даже порадовал.
– Ну уж, понятное дело, не в полицейской академии… – громко хмыкнула она.
– А чем вам академия наша не угодила? – слегка обиделся я за свою альма-матер.
– Я в токийской академии не училась, – отрезала Аюми. – Только курсы шестимесячные в Осаке прошла.
– Значит, университет у вас по другой специальности?
– Русская литература, – сказала она.
– Чувствуется. Та же Осака?
– Токио.
– Университет?
– Иностранных языков.
– А-а… Вон что! – Ну надо же сколько за один день совпадений! – Такие товарищи, как Инагаки и Хасегава, не с вами учились?
– Двумя курсами ниже, – ответила она и расплылась в широкой улыбке, обнажив мелкие острые зубки, удивительно гармонично сочетающиеся с такими же малюсенькими глазками.
– Значит, знаете их? – Я притормозил на въезде на хайвей, чтобы получить из автомата проездной талон.
– Да, я им подарочки везу! – Продолжая лукаво улыбаться, она повернулась и взглядом указала мне на свой баульчик, который я положил на заднее сиденье.
– Да? Правда? А я им тоже подарочки купил! – радостно сообщил я ей, и мы дружно рассмеялись, без слов поняв, что подарочки эти у нас у обоих идентичные.
Под колесами нашего фешенебельного «крауна» зашелестел бетон, и автомобиль бесстрашно врезался в беспроглядный мрак прохладного октябрьского вечера, рассекая его своим длинным серебристым телом и острыми золотыми лучами мощных фар.
– Так вы что, ради поздравлений Инагаки с Хасегавой приехали? – Я попытался вернуть разговор из ассенизационного в профессиональное русло. – Или все-таки не только ради этого?
– Разумеется, не только. – Мураками перестала смеяться.
– Так что?…
– Вы эту Ирину допрашивали? – Из полумрака салона на меня посмотрели два белых колечка с черными серединками.
– Не допрашивал, а беседовал с ней. – Я решил с самого начала правильно расставлять все акценты и ударения.
– Да, конечно, беседовали…
– Именно беседовал.
– И как она вам?
– Вы знаете, – осекся я, – Мураками-сан, там, в аэропорту, мой друг Ганин был. Вот ему пристало мне такие вопросы задавать. А вам… Как-то, знаете…
– А чем вам мой вопрос не понравился, Минамото-сан? – Железная Аюми, судя по всему, относилась к разряду тех женщин в брюках, которые уверены в том, что раз они именно в штанах, а не в юбках, им трава не расти и море по колено…
– Ну она же объективно привлекательная девушка…
– Женщина, – въедливо поправила меня Мураками.
– Что «женщина»? – недопонял я.
– Она же замужем! – пояснила строгая капитанша.
– А-а, вы в этом смысле…
– А в каком еще смысле может быть «женщина»? – Она опять направила на меня свои жемчужные колечки.
– Да ни в каком! – Мне надоела эта словесная перепалка. – Пусть будет по-вашему: женщина.
– Так оно лучше, – брякнула она и отвернулась. Судя по всем этим лингвистическим ужимкам и прыжкам и несмотря на соответствующий капитанскому чину возраст (если она на два года старше наших «китайских» чистоплюев, значит, ей за тридцать), она в своей довольно-таки логичной системе дефлорационных координат все еще относила себя к категории девушек.
– Недоговаривает она, конечно, много… – начал я.
– Недоговаривает? – Аюми опять повернулась ко мне.
– Ну, например, у нее билет на паром и на нее, и на машину туда и обратно, причем обратно – уже в среду.
– Да, это мы знаем, – почти шепотом произнесла Мураками. – И что она здесь недоговаривает?
– А то, что билет у нее обратный на среду, а мне она побожилась, что в Саппоро пробудет две недели.
– А вот это уже новость… – задумчиво отреагировала на мое сообщение железная капитанша.
– Если она не врет, разумеется, – попытался успокоить ее я. – Хотя я чувствую, что не врет.
– Жить она будет в «Гранд-отеле»?
– Да, там же, где и вы, – ответил я.
– Броня есть?
– На вас? Какой вопрос?! – возмутился я.
– Спасибо… – Она опять перешла на бурчание. – На нее, конечно! На нее броня есть? Вы проверяли?
– Я лично нет, но ребята должны были проверить. Если бы брони не было, я бы уже знал.
– Понятно! Это уже Саппоро? – Она постучала костяшками тонких, детских пальчиков по своему окну, за которым радостной радугой разливался разноцветный неон игротек и дискотек.
– Нет, это пока Энива, – ответил я.
– Вы про мужа у нее что-нибудь спрашивали? – Мой ответ ее явно разочаровал.
– Спрашивал.
– И что она?
– Формально – ничего. Обычная японская жена.
– Что значит «обычная японская жена»? – Этот ее вопрос еще более утвердил меня в мысли о том, что к категории «женщин» Мураками-сан, точнее тогда – Мураками-чан, не относится.
– То, что у мужа – бизнес, он кормилец, и где он деньги берет, чтобы ей на прокорм давать, ее не интересует.
– Понятно.
– А мне нет. – Пора было кончать этот цирк.
– Что вам непонятно? – поинтересовалась она.
– Давайте-ка, господин капитан, кончайте темнить – за вас это вон природа успешно делает. – Я мотнул подбородком в сторону вечной тьмы по левую от нас сторону. – Расскажите-ка мне лучше, что вы знаете о ее муже и что вообще вся эта история с рулоном якобы мусора может значить. А то мы все про Инагаки с Хасегавой да их сортирное приключение… Дело прошлое, а Ирина наша – самая что ни на есть настоящая…
– Хорошо, – неожиданно покорно согласилась она. – Я вам все в общих чертах расскажу, и вы, если что уточнить захотите, спрашивайте, пожалуйста, потому как я чувствую, что нам вместе поработать все-таки придется. Понятно?
– Чего ж не понять! Я сам во всем ясность предпочитаю… – негромко признался я.
– Ну вот и славно… Значит, Ирина эта появилась на нашем горизонте в девяносто восьмом.
– Они так давно женаты? – удивился я.
– Нет, поженились они в двухтысячном. А в девяносто восьмом ее нынешний муж Катаяма Ато в первый раз привез ее с Сахалина в Ниигату как гостью. То есть по гостевой визе.
– На три месяца, значит?
– Правильно, на три месяца. Собственно, поэтому мы с ней и познакомились.
– Почему «поэтому»?
– Виза у нее была на три месяца – до конца августа. Мы тогда про нее слыхом не слыхивали, а тут в октябре уже звонок из иммиграционной службы: так, мол, и так, по нашей линии гражданка Российской Федерации Ирина Петренко…