– У нас? У нас будет под расчёт, Джонни.
– Интересная мысль, – кивнул Джонатан. – Четыре дня что-то решают?
– Многое. Я тоже не чухался, но меня сегодня Стеф просветил.
– Ну-ну? – Джонатан отхлебнул сразу полстакана, с интересом глядя на Фредди.
– План такой. Собрать из рухляди фургончик – раз. Двадцатого получить под расчёт – два. Три дня на то, чтобы посменно съездить в город за покупками. Двадцать четвёртого – Сочельник. А там уж как положено. Есть резон?
Джонатан задумчиво кивнул.
– Резон есть. Так-так, и что ещё сказал Стеф?
– Что людям нужны праздники, и что через год после освобождения стыдно ходить во всём рабском.
– Тоже резон, – Джонатан отхлебнул ещё раз, но уже поменьше. – Что ж, когда человек умён, то работать с ним в одно удовольствие. Значит, с утра ставим Сэмми на фургон?
– И остальных к нему на подхват.
– Большой Дом может и потерпеть, – кивнул Джонатан. – Крышу мы там особо не раскрывали, самое ценное уже выбрано. Так, что ещё?
– Ларри наделал бижутерии, надо помочь продать, – Фредди усмехнулся. – Процент я не оговорил, но много он не запросит.
– Скинем Роулингу?
– Зачем? Пусть здесь разойдётся, чтоб слава пошла, – Фредди налил себе кофе и долил коньяком. – Знаток и в жести уровень увидит.
– А дальше?
– Предложим свой материал, и в Колумбию Ларри уже с заделом поедет.
– Стратегически мыслишь, – хмыкнул Джонатан.
– От тебя и заразился. Да, Джонни, о ёлках не беспокойся.
Джонатан поперхнулся. От неожиданности.
– Чего?! Каких ещё ёлках?
– Рождественских, – невозмутимо ответил Фредди. – Одну нам, другую на кухню. Ну, и парочку гирлянд к ней. К каждой.
– На кухню понятно, и не парочку гирлянд, а можно и целый набор. И о подарках можно подумать, согласен, вполне уместно. Но нам-то зачем?
– Людям нужны праздники, Джонни, – философским тоном ответил Фредди. – Кофейник сними с огня, раз не пьёшь.
Джонатан подозрительно посмотрел на Фредди, налил себе кофе и погрузился в раздумья.
– Да, Фредди, а почему я не должен о них беспокоиться? Ты уже заказал?
– Нет, – голос и поза Фредди оставались по-прежнему безмятежными. – Перед мэрией как раз две в аккуратных таких кадочках. И ни одного фонаря.
Джонатан замер с открытым ртом и через секунду захохотал так, что облил себя кофе.
– Ты!.. – наконец выдохнул он залихватское ковбойское ругательство. – Ты с ума сошёл!
– Рождество должно быть весёлым! – убеждённо ответил Фредди. – Ты не обжёгся?
Джонатан отсмеялся, вытер глаза и джинсы, налил себе ещё одну чашку, уже тоже пополам с коньяком.
– Это ты про Рождественские угоны, что ли, вспомнил?
– Н-ну! Забыл, как веселились?
– Особенно в отстойнике. Ладно, ёлки завезут, это не проблема. Могут себе и сами купить.
– Я обещал Стефу от нас.
– Тогда, конечно, – сразу кивнул Джонатан. – Так что, ковбой, делаем настоящее Рождество?
– Повторю за Стефом. Хэллоуин нам испоганили, неужто и Рождества не будет?
Джонатан залпом допил кофе и встал.
– Да, и это главный резон. Всё правильно, Фредди, делаем настоящее Рождество. Расчёт я сделаю.
– Деньги у нас на выплату есть?
– Не трухай, ковбой. Счета не тронем.
Фредди тоже допил и встал. Вдвоём они навели порядок в баре.
– Да, Джонни, вот ещё что. Корма надо на мелкую фасовку рассыпать. Роб сегодня с мелюзгой все мешки собрал и отсортировал. Поставить с утра всех мужчин, и до ленча сделают.
– Элементарно, – кивнул Джонатан. – У Молли уже заметно?
Фредди пожал плечами.
– Понятно, – Джонатан усмехнулся. – Согласен. До ленча сделаем и поставим Сэмми на фургон.
– Согласен, – слегка передразнил его Фредди. – Ну, всё, пожалуй, – и, уже выходя из комнаты, сказал торжественным тоном, как клятву дал: – А на Рождество в оттяг повеселимся!
Джонатан вздохнул и стал стелить постель. Веселиться в оттяг, конечно, неплохо, но как бы аризонских шуток всерьёз не приняли. Здесь всё-таки Алабама. А Фредди, похоже, завёлся и собирается веселиться на всю катушку. Джонатан невольно хихикнул, вспомнив, как они тогда в компании ещё с тремя ковбоями перепутали в рождественскую ночь стада, аккуратно перегнав их по кругу. Шуму было… приятно вспомнить. Стадо цело, тёлочки не пропало, но в чужом загоне, а в твоём чужое стадо. Были чёрные мохнатые галлоуэи, а теперь светло-серые гладкие хайленды, а галлоуэев и след простыл. Разобрались быстро, но ржали… полгода. И потом долго вспоминали. Но здесь… здесь не поймут. Джонатан ещё раз вздохнул и лёг. Ему тогда было где-то шестнадцать, и эта ночная скачка, угон без кражи… хорошо было!