– Ну, как я вышла?
– Очень хорошо, – ответил Эркин и встал.
Женя взяла у него снимки, он оделся, и они вернулись в отдел кадров. У них взяли фотографии, и девушка в очках наклеила их на карточки и пропуска.
– Держите. Это пропуска, а это, – очкастый протянул им по жестяному кружку с выдавленными цифрами и пробитыми отверстиями.
– Табельные номера? – обрадованно спросила Женя.
– Да, – улыбнулся очкастый. – Ваша проходная номер три. А…
Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл высокий мужчина в белом овчинном полушубке и мохнатой рыжей ушанке.
– Ну, и зачем звал, Антоныч?
– Здравствуй, Медведев, ты говорил, что зашиваешься без людей. Вот тебе в бригаду.
Голубые глаза с холодной насмешкой прошлись по Эркину.
– Ага. И надолго?
– Хочу навсегда, – как и коменданту, ответил Эркин.
– Так, посмотрим. Работал уже грузчиком?
– Да.
– И где?
– На станции.
– А чего ушёл?
– Так получилось, – глухо ответил Эркин.
Судя по недоверчивому тону и вопросам, здесь об индейцах тоже… по той тройке судили. Хреново.
– Ну, ладно, – кивнул Медведев. – Людей всё равно не хватает. Когда приехал, сегодня?
– Да, – кивнул Эркин.
– Ладно. День на устройство. Выйдешь в четверг. Смена с семи. Первый рабочий двор, запомнил? – и уже не глядя на Эркина. – Ладно, Антоныч. Посмотрим, что ты к моему берегу прибил. Бывай.
Когда за ним закрылась дверь, Антоныч, будто ничего и не было, продолжил:
– Твоя проходная номер два. Придёшь без четверти семь.
Эркин кивал, внимательно слушая. Антоныч объяснил им, где находятся проходные, они спрятали пропуска и табельные номера, попрощались и вышли.
На улице Женя посмотрела на Эркина и улыбнулась.
– Ну вот. И работа есть. Теперь всё будет хорошо.
Эркин ответно улыбнулся.
– Да, теперь всё будет хорошо. Теперь в Комитет? Да, Женя?
– Да, – Женя огляделась по сторонам и удивлённо засмеялась. – Смотри, уже вечер. Это мы столько здесь были?
Действительно, воздух вокруг наливался синевой, даже снег казался голубоватым. Эркин посмотрел на часы.
– Женя, ещё четырёх нет.
– Всё равно, – Женя потянула его за рукав. – Идём скорей. Сейчас спросим, где вокзал.
– Ага, – кивнул Эркин. – Подожди, Женя, сейчас я соображу. Ага, пошли.
Народу вокруг заметно прибавилось, светились витрины и окна, и уже медленно загорались уличные фонари. Они шли рядом, Эркин вёл Женю под руку и… и никто ничего, ни одного злого или пренебрежительного «белого» взгляда. Да… да ради одного этого он на всё согласен. Ну, ничего, он докажет, что может и умеет работать. Сила есть, а смолчать и стерпеть он сможет, двадцать пять лет этому учился, смог выжить там, значит, и здесь сможет. Бригадир – это как главный в ватаге, ему тоже абы кто в ватаге не нужен. И Арч, и Одноухий свои ватаги сбивали крепко, этот… Медведев не дурнее же их. И снег совсем не мешает, и не так уж холодно, как кажется.
– Ой, – удивилась Женя, – смотри, Эркин, уже вокзал. А вон и Комитет. Сначала туда, ладно?
– Конечно, – согласился Эркин.
Алиса проснулась и села, протирая глаза. Где это она?
– Мама, – позвала она, – Эрик. Вы где?
Ей ответила тишина. Она была одна, совсем-совсем одна.
Алиса уже вспомнила, что это их новая квартира, и что ей сначала здесь даже понравилось. Но мама и Эрик ушли, а её оставили. Ушли на работу. Как… как тогда. И совсем темно уже. Уже ночь, а их нет. Алиса встала и отряхнула платье. А то мама увидит, что она спала на полу, и рассердится. А ведь она себя хорошо вела, ничего не трогала. Ходила, смотрела в окна, потом немного побегала, потом… потом заснула. Ну, она же одна. И ей уже страшно. Если мама с Эриком сейчас не придут, ей будет страшно.
Она вышла в прихожую, но там было совсем темно. Алиса подошла к двери, осторожно тронула ручку. И услышала шаги. Кто-то большой и наверняка очень страшный топотал за дверью. И остановился. Это не Эрик. И не мама. Если он войдёт…
Алиса попятилась и бегом вернулась в кухню. А… а она сейчас спрячется, и этот большой и страшный её не найдёт. Ей рассказывали, как надо прятаться и сидеть тихо-тихо. Она огляделась в поисках такого убежища. Макса от патрулей в шкафу прятали, а Данилку и Раиску в сундуке. А Катька под нарами сидела. И другие… кто где. И под кроватями, и в ямах. И она сейчас спрячется. А… где же шкаф? И сундука нет. И нар. И ей что, спрятаться негде?! И тут она увидела шкаф. Как раз такой, что в нём её уже точно никто не найдёт.