— Чей дивизион? — спросил я Дзевульского.
— Из бригады полковника Чевола. Ждет подхода другого дивизиона, с которым находится командир полка.
Часовой показал нам промежуточный пункт связи корпуса. Зашли в дом. Кто-то, завидев нас, включил электролампочку от аккумулятора, а занавесить окна не успели. В тот же момент ударили выстрелы из танков. Когда мы выбежали на улицу, дивизион уже изготовился к бою и вел интенсивный огонь по немецким машинам.
Вовремя подоспели на выручку и наши танкисты — две бригады 4-го Кантемировского танкового корпуса и бригада 3-й танковой армии. Во взаимодействии с ними части нашего корпуса остановили гитлеровцев. В полосе, где мы оборонялись, фашисты потеряли около шестидесяти танков.
Противник выдохся. Под Житомиром к концу года явно складывалась благоприятная обстановка для мощного контрудара.
— Готов ваш корпус к наступательным боям? — Этим вопросом встретил меня Черняховский при вторичном вызове в штаб армии.
Я доложил о пополнении, которое получили из освобожденных районов, о том, как обучаем новичков, о предстоявших тактических занятиях с боевой стрельбой и отработкой элементов взаимодействия.
— А времени для этого нет. — Командующий подвел меня к своей карте. Там были обозначены участок прорыва обороны противника и главное направление наступления нашего корпуса. — Готовность к наступлению — исход завтрашнего дня.
Я напомнил И. Д. Черняховскому то, что он знал по предыдущим докладам: гитлеровцы имеют перед нашим корпусом закопанные танки. Чтобы подавить их огонь, нужна большая плотность артиллерии.
— Она нужна всем, — перебил Черняховский. — Не знаю командира, который отказался бы от лишних стволов. Сверх того, что имеете, выделить ничего не могу. И так уже Военный совет дал вашему корпусу привилегию.
Я с недоумением посмотрел на командарма: о какой привилегии идет речь?
— Один корпус начнет наступление на сутки раньше других, — пояснил генерал Оленин. — Мы тут посоветовались и решили: почин сделает пятнадцатый корпус.
Поблагодарив члена Военного совета за доверие, я попросил у командарма разрешения вернуться в корпус.
— Вернетесь, когда с нами пообедаете, — сказал Черняховский. — Требовательность и гостеприимство — вещи разные, но не исключающие друг друга. Прошу к столу.
За столом — совсем иная обстановка. О предстоящем наступлении — ни слова. Непринужденно беседуем, вспоминаем курьезные случаи.
— Очередь за вами, — обращается ко мне Иван Данилович.
Заручившись обещанием Черняховского, что виновники не будут наказаны, я решил рассказать, как в районе Малина происходила смена моего командного пункта.
Собеседники знали, что немецкие танки рвались к Малину и что преградившая им дорогу 148-я дивизия генерала Мищенко была усилена танковой бригадой подполковника Душака из корпуса кантемировцев. Оперативная группа штаба корпуса находилась в то время в лесничестве, километрах в трех юго-восточнее Малина.
Ночь выдалась облачной, и тучи, нависшие над лесом, еще больше сгущали темноту. Солдаты из роты охраны настороженно прислушивались к каждому шороху. И вдруг невдалеке над лесом взвилась зеленая ракета. Кто нас демаскирует? Не диверсант ли? Поиски не дали результатов, и это еще больше встревожило людей. Прошло полчаса, мерцающий свет зеленой ракеты опять озарил лес. На сей раз ракетчика поймали. Приводят ко мне молоденького лейтенанта в форме танкиста Советской Армии. Он смущен, растерян, однако страха в глазах не видно.
— Кто вы? Зачем пускали ракеты?
Молчит, будто онемел. Возиться с задержанным некогда, и я предупредил, что его ждет суровая кара. Тут «ракетчик» и заговорил. По словам выходило, что он является адъютантом командира танковой бригады подполковника Душака. И действительно лейтенант точно указал, где сейчас находится его командир, назвал фамилию комдива 148-й, который якобы недавно пришел к Душаку. Из дальнейшего я понял, что генералу Мищенко и подполковнику Душаку не терпится занять дом лесника под свой командный пункт, но они не знают — ушли ли мы оттуда. Вот и послали в разведку лейтенанта: «Если командир корпуса там — пускай зеленую ракету, а как уйдет — красную». Он и пускал.