— Вы, бы еще предложили мне пойти в холопки, Граф***! — С негодованием, отвергла предложение тетушка. — Никитины никогда не опустятся до положения крестьян!
Хотя, судя по глазам всего остального семейства, они были готовы на что угодно, и уж тем более на предложенную графом ферму. Отец, просто пожал плечами, была бы честь предложена. Больше разговоров на эту тему не поднималось. Но, тем не менее тетушка продолжала поддерживать знакомство, надеясь все же получить после кончины графа, хоть что-то, на правах родственницы. Впрочем, отец, предполагая подобное, при написании завещания, упомянул в нем Анну Ивановну, отписав ей ту самую ферму, что предлагал ранее. В конце концов, в завещании она упомянута, часть наследства в виде фермы, и доходов с нее, которые по распоряжению графо отсылались на специальный счет, присутствуют, а на большее она может не рассчитывать. А дальше пусть делает с нею что пожелает. Захочет, пусть перебирается со съемных квартир туда, нет продолжает вести жизнь помещицы, приехавшей на Лазурный берег, а от фермы можно избавиться. Клиенты всегда найдутся. Тем более, что, предполагая подобную тяжбу, с оспариванием наследства на правах ближайшей родственницы, уже при жизни, мой приемный отец, переписал все свое состояние именно на меня, оставив в своем распоряжении совсем немного средств, которыми он пользовался сейчас.
В отличии от моей прошлой жизни, где Граф***, скончался еще в двадцатых годах, и был нами похоронен на берегу Дона, здесь он был еще жив, и чувствовал себя вполне прилично, хотя последние пару лет, уже практически никуда не выезжал, за пределы баронства. Разве что тринадцатого июля каждый год посещал кладбище, расположенное в Лихтенштейне. Кто именно покоился там, мне было неизвестно, а сам Граф***, никогда не говорил об этом.
— Ты, все равно, никогда не знал этого человека, поэтому вряд ли тебе будет это интересно. А выражать скорбь по усопшему, к которому ты не питаешь никаких чувств, смахивает на театральщину.
Поэтому, кто именно там лежит, я просто не знал, да и не настаивал на этом, идя против воли отца.
Глава 4
4
Восемь сотен километров пути от Берлина до замка моего отца, мы пролетели за каких-то десять часов. И то могли бы быстрее, но нужно было остановиться для заправки автомобиля топливом, а заодно и перекусить. По приезду к замку отца, сидевший рядом со мною на переднем сидении Гюнтер Шнайдер, считающийся среди нас самым большим воздушным хулиганом, вылез из автомобиля и дрожащим голосом произнес.
— Клянусь, больше никогда в жизни не сяду в автомобиль рядом с этим сумасшедшим швейцарцем. За эти несколько часов поездки, у меня на голове появился не один седой волос. Как можно гнать с такой скоростью?
— Там и было то всего около ста двадцати километров в час? — удивленно ответил я.
— Ста двадцати? — С сарказмом переспросил он. — Почему-то я при каждом взгляде на твой спидометр, я замечал стрелку, лежащую на цифре сто пятьдесят.
— Не может такого быть⁉ Гюнтер, но ведь даже если так, в воздухе мы летаем со скоростью вдвое большей и ничего.
— Так это в воздухе, а не на земле, где можно было врезаться во что угодно.
— Просто считай, что мы тоже летели, правда очень низко. На бреющем.
— Я чуть лысым от твоего бреющего не остался!
— Так лысым или седым? — С хохотом вмешались в разговор приятели.
— Посмотрим каким будешь ты, нам еще добираться до Больцано, причем по горным дорогам, и впереди на этот раз сядешь ты.
Друзья расхохотались еще больше.
Следующие две недели, запомнились мне, как бесконечный калейдоскоп событий. Мы отрывались во всю и на полную. Граф***, устроил нам такой праздник, который, наверное, запомнится на всю жизнь, и когда-нибудь ближе к старости, я попытаюсь нечто подобное повторить для своего сына, если конечно судьба подарит мне его. Мы обошли все кабачки, и бары Визена, отплясывали на всех площадках и вечеринках нашего милого городка, и выступали в качестве почетных гостей на каждом из них, посетили Берн, Цюрих, Женеву, побывали во всех злачных местах этих городов, и не оставили безо внимания ни одной крошки развлечений, которые встретились нам на пути. Много позже сам создатель и бессменный руководитель люфтваффе Герман Геринг, подсчитывая итоги стажировки в Италии, объявил нас лучшими в соблюдения секретности.