«Хлеба и вина не хватает только, — с усмешкой подумал он. — Что ж, кормят вполне сносно, кровать жестковата, но зато тепло и ниоткуда не дует. Жить можно».
Оставалось только ждать и надеяться, что король сменит гнев на милость, все же его шут ни в чем не виноват. И как только ему приходила в голову мысль о собственной невиновности, так сразу же он начинал терзаться вопросом, что случилось с графом Орианом, и размышлять о превратностях судьбы. Нет, пусть лучше он будет виновным, чем бывший фаворит короля.
На следующий день ему поменяли лампу, которая почти потухла, и снова принесли в миске варево. И этот охранник не стал с ним разговаривать и не счел нужным ничего объяснить.
«Что с графом Орианом?» — в сотый и в тысячный раз снова и снова спрашивал себя Зандер, и снова стены ему ничего не отвечали.
Вдруг входная дверь тихо со скрипом приоткрылась. Зандер насторожился — охранник к нему сегодня уже приходил, он никого не ждал. И вдруг он увидел, как… граф Ориан бочком вошел в его камеру. Он выглядел ослепительно в своей расшитой драгоценными камнями одежде. Зандер решил, что он спит, и граф ему просто снится.
— Как вы? — спросил тот, и Зандер в одно мгновенье оказался у решетки.
— Со мной все в порядке! Вас отпустили? — его голос захрипел от волнения.
— Меня не сажали в тюрьму, шут… Мне жаль. И если будут спрашивать, то я не признаюсь, что оружие было моим, даже под пытками. Прости…
— Все правильно, граф Ориан, это место не для вас, — дрогнувшим от обиды голосом ответил ему Зандер.
Граф опустил глаза, устало провел ладонью по лицу, прошелся от решетки до двери и обратно.
— Прости меня, шут. Я струсил. Я не смог сказать его величеству сразу, что это был мой кинжал. Особенно после того, как твой Лемюэль тоже ничего не рассказал королю о нападении. Он же промолчал, что это был я. И все присутствующие на балу указали на тебя. Я не понимаю, почему, но это так и было. После того, как тебя увели, все только и твердили о твоем, а не моем, нападении на нового фаворита короля. Я же там продолжал оставаться и все слышал. Странно, но меня словно никто не видел из присутствующих, — быстро заговорил граф Ориан. — Я же предупреждал тебя, — простонал он, хватаясь руками за решетку и пытаясь заглянуть в глаза Зандеру. — Я с самого начала говорил, чтобы ты держался от его величества подальше, что он опасен для тебя. Но ты не стал меня слушать. И что в итоге? Ты не просто глупец, ты полный идиот.
Зандер грустно покачал головой, все правильно не только граф, но и лекарь Вильгельм Риттерс предупреждал его об этом же. А он никого не послушался. Сначала опасался за тетушку Деспину и остальных, потом за графа, а потом не смог бы оставить короля, настолько сильно к нему привязался.
— Мало вам того, что я сижу в этой клетке по вашей милости, вы еще и обзываетесь, — Зандер попытался придать своему голосу шутливые нотки, но на лице появилась только грустная усмешка. — Расскажите лучше, как вам удалось в казематы пройти, если не секрет. Может, мне удастся выйти отсюда вслед за вами.
— Это не смешно и нет здесь никакого секрета. Охранники, как и все, — тоже нормальные люди. За серьги, которые я выиграл на скачках, мне разрешили поговорить с тобой. Они не захотели взять ничего другого — ни кольца с изумрудом, ни кулона с рубином, а только те серьги.
У Зандера сжалось сердце. Этот человек, так дороживший своим подарком, пришел к нему, чтобы только поговорить.
— Вы даже не представляете, как все серьезно, — между тем продолжил граф Ориан. — И я пришел не для того, чтобы только расписаться в собственной трусости. Я пришел сказать вам, точнее рассказать, к чему следует подготовиться.
— И к чему же мне следует готовиться? — усмехнулся, продолжая грустно улыбаться, Зандер.
— К казни, дорогой, за измену и попытку отравления короля. Вчера были опрошены слуги, и они под присягой подтвердили, что вы готовили прямо во дворце эликсиры и неизвестные лекарям снадобья. А ваш Лемми выбрал способ, каким лишить вас жизни.
— И каким? — севшим вдруг до хрипоты голосом прошептал Зандер.
— Сожжение на костре. И приговор скоро приведут в исполнение. В лучшем случае жить вам осталось дня два, не больше, — вздохнул граф Ориан. — И только ваш Кертис и фрейлина Лили все отрицали.
Он замолчал, а Зандер все смотрел на него и ждал, ждал, что тот скажет, что он пошутил про Лемми. Пусть шутка не удалась, и он жестоко пошутил, но пошутил.
Но граф Ориан глубоко вздохнул и продолжил:
— Могу я что-нибудь для тебя сделать, шут?
Зандер кивнул, стараясь сдержать слезы и рвущиеся наружу рыдания — за что? Его предали трое самых любимых людей — Лемми, король и Ориан.
— В моем городском доме, помните, я водил вас туда однажды, в моей спальне в столе есть несколько вещей, которые я хочу, чтобы вы взяли и сохранили до лучших времен. Это магический кристалл, кулон, гвард и дневник моего отца — книга в кожаном переплете с тиснением. Они все лежат в одном месте. Там же в столе лежит тетрадь с рецептами магических эликсиров, сожгите ее. Сделайте то, о чем я вас прошу, если сможете добраться до моего дома, — все же всхлипнув, попросил он.
Граф пожал плечами, ему, конечно, все равно, он может сделать и это. Выполнить волю приговоренного к смерти ему не трудно. Он развернулся, чтобы уйти.
— А меня отсылают из дворца, — прошептал он, не оборачиваясь. — Завтра на рассвете черная карета без гербов отвезет меня в мое имение. Меня пока не лишили титула, но я думаю, что это ненадолго. И как только я стану просто Орианом, мне будет только одна дорога — в бордель. Может, смерть — это более гуманный способ избавления королем от неугодных.
Так и не оборачиваясь, граф толкнул массивную дверь.
Зандер устало опустился на скамью. Обхватив голову руками, он только и мог раскачиваться из стороны в сторону, чтобы как-то унять боль в груди от слов графа, которая прожигала насквозь. Лемми, как он мог с ним так поступить?! А король?! Он их любил больше жизни. Осталось только посыпать голову пеплом.
Вдруг массивная дверь снова скрипнула, Зандер поднял голову, ожидая опять увидеть графа Ориана, который, видимо, забыл сказать еще что-то очень важное… Но в дверь протиснулся бледный всклокоченный Лемми. Он, шатаясь, добрел до камеры и сполз на колени, в последний момент схватившись за решетку.
Зандер мгновенно очутился рядом и присел напротив, пытаясь поддержать его, готового рухнуть навзничь на пол камеры.
— Что с тобой? Ты не ел все эти дни? — спросил он встревоженно.
Лемми обреченно покачал головой.
— Лемми, Лемми. Я уже говорил тебе, что тебе надо многое делать самому, — Зандер совершенно забыл, что еще совсем недавно он страдал от его предательства. А теперь снова был готов заботиться и защищать своего Лемми.
— Помоги мне, — прошептал тот очень тихо.
— Да, да, конечно, — Зандер торопливо поддернул рукав куртки вверх, освобождая запястье, он протянул руку сквозь прутья к самому лицу юноши. — Кусай.
Тот удивленно уставился на него, как на сумасшедшего. Что и как он должен кусать?
— Лемми, ты вампир. Выпусти свои клыки и укуси меня. Видишь эту вену на запястье? Укуси меня в нее, — по слогам отчетливо проговорил Зандер, чтобы тот его понял и сделал так, как он ему сказал.
— Зандер, кровь. Мне станет плохо, — покачал головой Лемми, отказываясь укусить руку.
— Глупыш, тебе все равно надо будет научиться кусать тех же кроликов, и научиться есть, не пачкаясь. А то так ты будешь каждый раз падать в обморок при виде пищи. Кровь — это твоя жизнь. Постарайся сделать это аккуратно.
— Мне страшно, — продолжал отказываться Лемми.
— Чего ты боишься?
— Мне страшно. Я каждый раз превращаюсь в зверя, когда вижу кровь, — скривился от обиды юноша, готовый вот-вот расплакаться.
— Ты превращаешься не в зверя, Лемми, а в вампира, и это нормально. Это твоя сущность. А теперь, если ты хочешь жить, то должен превратиться в вампира и укусить меня, — продолжал настаивать Зандер.
— Тебе будет больно.
— Я дракон, перетерплю. А ты представь, что я твоя еда, только не в кружке, а в руке.
Лемми прикрыл глаза, на его красивом бледном лице появилось задумчивое выражение. Он двумя руками взял руку Зандера в свои и, оскалившись, демонстрируя два белоснежных клыка, аккуратно погрузил их в вену. Зандер вздрогнул, нет, боли не было совсем. Лемми сделал все очень бережно, просто было несколько необычно. Лемми пил, жадно сглатывая, маленькая тоненькая струйка стекла из уголка рта, норовя, сорвавшись с подбородка, испачкать белоснежный воротник его рубашки. Зандер наблюдал, как краски жизни возвращаются на бледное лицо юноши. Все, достаточно. Надо, чтобы он остановился.