— А что ж ты сам в Россию-то не едешь? Что ж мыкаешься-то?
Обходчик смотрел на Никиту озорно и хитро улыбался:
— В России тебе счастья тоже в карманы не накладут. Счастье искать надо. А я стар уже. Тут меня папа с мамой произвели, тут мне и помирать.
— Ты, друг, прикипевший к своему быту,— серьезно заключил Никита,— и тебе жалко добро с места снимать. Живи себе и помирай. А я вот поищу.
Никита вел Палю дальше и не находил в себе полезных мыслей относительно дальнейшего существования.
— Вот,— говорил он,— думал, в Азию приеду и все сразу добрым будет. Братство открою. А какое тут к дьяволу братство, если люди здесь живут не лучше, чем в Сибири! И жрут то же. И все, как тараканы в разные стороны друг от дружки бегут.
В другой раз они встретили на вокзале молодого человека Он выискивал среди приезжих бродяг и сманивал их ин заработки.
— А что делать-то? — спросил Никита, не имея в душе намерения продавать себя.
— Работа плевая,— сказал тот. — Ходить по полю и собирать камешки. И за все дела — две тыщи в месяц.
— Две тыщи? — Не поверил Никита. — Уж больно много, а потому и не верится.
— Дело стоящее,— сказал парень. — На этом поле потом большие урожаи снимать будут. Хозяину все окупится.
Никита покачал с сомнением головой и пошел дальше.
— Если надумаешь, приходи! — крикнул ему в спину парень. — Я тут часто бываю!
Никита приостановился:
— Дай мне сразу денег, тогда поверю.
— Сколько тебе надо? — спросил парень.
— Десять рублей,— поторопился сказать Никита.
Парень, не задумываясь, протянул десятку.
— Я подумаю,— пообещал Никита.
Ночью он действительно думал. Смотрел на Палю и размышлял. Если поработать до осени, то выходило на двоих много денег. Тогда можно сразу купить какой-нибудь домик, и устроить в нем храм. Народ уставший от отсутствия светлой мысли, попрет к нему скопом и понесет подаяния. А на подаяниях и братство можно открыть.
Никита представил, как он будет смотреться в новом качестве. Как купит себе простую чистую одежду и перестанет кушать мясо. «В посте — сила!» — думал Никита, воодушевленный открывающимися перспективами; и, подумав еще раз о деньгах, решил согласиться.
Два дня они ходили на вокзал, но парня не встретили. Зато встретили ветхого старика, собирающего по мусорницам бутылки, и подружились с ним, от скуки, таская за ним сумку.
Услышав от Никиты о новой вере, старик сказал:
— Есть Бог, он един, и в какие бы вы его одежды ни облачали, каким бы символам не поклонялись, все слова ваши и помыслы будут обращены к нему. Бог в каждом, Бог для каждого, а в ком его нет, в том Сатана сидит
— А если неверующие? — спросил Никита. — Неужто в каждом неверующем Сатана? Ведь есть же и среди них добрые люди.
Старик не согласился:
— Неверующих нет,— сказал уверенно,— в Бога верят все. Только кто-то называет его Богом, а кто-то другими именами. В человеке есть только одна вера, и вера эта в Бога.
— Так,— сказал тогда Никита,— а вот, большевики. Они ж тоже хотели народу добра, а храмы рушили.
— И большевики верующие,— сразу согласился старик. — Ибо вера в светлое будущее и есть вера в Бога. Но только они не хотели в себе этого понять и стали надругаться над верой. Они ломали церкви и не видели, что ломают в себе веру. Разве можно убивать добродетель с тем, чтобы добиться ее торжества. Большевики убили в себе Бога, и это их погубило. В них вселился Сатана. А когда Сатана начинает править миром, в миру царит вакханалия.
Прощаясь, Никита предложил старику рубль.
— На пропитание,— сказал он ласково, стараясь не обидеть собеседника.
Но старик рубль не взял.
— Я ведь бутылки собираю не от того, что мне кушать нечего. Просто, другого делать не в силах, а без дела сидеть не могу. Мне ведь, друже, сто четыре года.
— Вот те раз! — Никита почувствовал себя мальчишкой рядом с таким древним старцем. — Так ты часом дед не из священников?
Старик вытянул руки по швам и распрямился.
— До революции — подполковник царской армии. А после,— плечи его снова обвисли,— после кем только не был. Антихристом не был! — Он жиденько рассмеялся и похлопал Никиту по плечу. — Спасибо за помощь, молодой человек.
— Вот тоска,— сказал Никита, когда старик ушел. — Встретишь человека, этакой плюгавенький, а гляди-ка, жизнь как знает! — Никита поворочал головой, тяжелой осмыслением больших истин и развеселился. — А ведь мы, Павел, также когда-нибудь заговорим. Народу ох как правду слышать хочеться Жаль, такие люди пропадают. Вот если б это же, да всем! Сколь бы умов разом просветлело. Подумать только.