— Теперь уже все,- сказал однорукий, выходя на крыльцо. — Теперь девять дней, сорок, год,— а там и плакать перестанут. Был Яков и нет Якова. Дом вот остался. Сам срубил. Еще сто лет простоит, а Якова больше нет.
Старик чувствовал в Пале безропотного слушателя и высказывал свою жизненную философию, зная, что не встретит возражения. Иногда он любовался тем, как у него все умно и кругло получается. Но он знал, что заслужил количеством прожитых лет право мыслить мудро. И не терпел, если ему кто-нибудь возражал.
Он закурил, опустившись на одну ступеньку с Палей. Долго молчал, глядя поверх соседских крыш.
Вот так вот, — выдохнул вместе с дымом И снова замолчал. По улице прогнали стадо. Мальчишки выбегали зa калитку и, размахивая хворостинами, загоняли коров по дворам За стадом густо клубилась пыль, далеко пахло парным молоком и степными травами. Некоторые коровы подходили к калитке, наваливались на нее тяжелыми мордами и устало мычали, глядя в чужой двор.
Это они беду чуют, — говорил тогда однорукий. Глаза его слезились.
Позади стада шел пастух. Острой змейкой волочился за ним обтрепавшийся бич. Он тоже остановился около дома, в котором три дня назад поселилось горе Перекрестился неумело, видя, что за ним наблюдают, и вошел по двор.
Земля ему пухом, сказал однорукому. И замер в молчании, не зная, что надо делать дальше: креститься или говорить церковные слова.
Садись, Николай. Однорукий чуть сдвинулся. Все пехом? Лошадь не дают?
- Сам не беру. Пастух опустился рядом с одноруким, вытянул уставшие за день ноги. У меня от коня задницу ломит.
А ты фуфайку подстилай. Однорукий сходил в избу и вынес в стакане водку.
Яков моей бабе самопрялку сделал, - радуясь водке, сказал пастух, - двадцать лет прядет, а все как новая. И еще на сто лет хватит.
Да, - сказал погрустив. - А мы с ним прошлую субботу пиво в бане пили. Кто ж тогда знал-то..
Потом старики снова пили водку Горевали, молча глядя в разные стороны. Вечер крался во двор сладкой дымкой топящихся печей. По притонам гремели ведрами припозднившиеся хозяйки. Где-то далеко мычала заплутавшая корова.
Нюся-то как, убивается? спросил пастух.
Нюся убивается, подтвердил однорукий
- Жалко бабу, она его с войны ждала.
А проводила меня, - сказал однорукий. — Я до войны ее пользовал. Пастух промолчал, а однорукий испугался, что ему не поверят.
— Я в сорок первом ушел, а Яшка в сорок втором. Он после меня-то и прибрал ее к рукам.
— Так Ванька твой что ли был? -спросил тогда пастух.
- Нет. Ванька Якова. Я считал потом. Не выпадает на меня.
— Хорошая баба,— снова сказал пастух Она в войну тракторную бригаду тянула Бабий командир.
Паля слушал стариковский разговор и потихонечку засыпал. Сладкая дрема ворковала на ухо бессловесную свою сказку Мерные шум округи наговаривали сон. Навалившись плечом на стену, Паля увидел перед собой жаркую степь долины смерти. В ней много было света, тепла и неподдающегося оку пространства. Паля ощущал горячее дыхание ветра, ощущал горький вкус полыни на губах и радовался чистоте ощущений. Еще ему казалось, что это навсегда: он пришел к своему последнему приюту и дальше будет все только самое хорошее.
Когда Паля пробудился, над городом густела ночь. В небе было много звезд, и ночная стужа припадала к человеческим телам в надежде согреться. Старики, допив водку, раскуривали папиросы и говорили о жизни. Они видели много горя и работы и теперь могли позволить себе пытать истину
Собаки и те отощали,- говорил однорукий. - Раньше на помойках жир нагуливали, а теперь и со стола хозяйского не шибко разживешься. Собаки—ладно,- сказал на это пастух. - В «Степане Разине» стельных коров на мясокомбинат отсылают. Куда уж дальше. А жратвы не прибавляется.
- Все пожрали.
Паля снова хотел заснуть, чтобы укрыться во сне от холода и ночной темени, но однорукий тронул его за плечо и сказал, заглядывая в глаза:
Сомлел, парень? Тебя не потеряют дома? Ступай, а то мать, поди, все ноги сбила.
Паля не сразу понял, что его гонят. А когда догадался загрустил Он хотел остаться, но ему тут были не рады Здесь поселилась печаль, она завладела этими добрыми людьми, и, может быть, поэтому для Пали не нашлось места в доме.
Наш что ли? - сказал пастух впервые глядя на Палю. Что-то я не помню такого.
Из слободских, наверное,- ответил однорукий Из поселенцев. С придурью паренек. Приблудился ко двору
Он вывел Палю на улицу и показал рукой вдаль:
Там ваши бараки. Туда иди. Не. Заплутаешь?