А потом к нему пришло сожаление, но не о том, что он когда-то дал согласие отправиться в тот полет. Ну да, конечно, он еще больше расширит занимаемое человечеством пространство, подарит ему новую планету. Впрочем, он ли это сделает? Может быть, те, кто построил звездолет, кто рассчитал его курс. А он… Он потратил на полет большую часть жизни и это немало. Так что, если там, на новой планете поставят памятник именно ему, это будет вполне заслуженно. Вот только — какая разница? Действительно, большая часть его жизни прошла либо в отсеке управления, либо в жилом отсеке. Он уйдет в небытие, так и не оставив после себя наследника. Еще он совсем отвык от людей и, когда полет закончится, наверняка не сумеет с ними общаться.
Что он им скажет? На сколько ему хватит рассказов о тех случаях, когда он действительно спас корабль? Причем оба раза он спас корабль лишь потому, что был объектом, независимым от корабельного компа. Всего-навсего.
Более ничего особенного в его жизни не было. Он ел, спал, делал физические упражнения, работал и жил в мире, существующем благодаря фильмам, книгам, и общением с создаваемыми корабельным компом иллюзиями. Стоило ли тратить жизнь именно на это? Может быть, из него мог получиться некто более…
Он думал об этом, а перед глазами у него стояло, как он вот сейчас, прямо сейчас встает и, отломав от того же репликатора какую-нибудь железяку, начинает крушить ей пульт корабельного компа. Кстати, можно обойтись и без этого. Достаточно лишь набрать на пульте несколько определенных команд, как корабль начнет саморазрушаться. Репликаторы, как известно, можно использовать и для разрушения.
Впрочем, одновременно с этим он знал, что ничего подобного себе не позволит. У него уже было много решительных схваток с подсовываемым одиночеством безумием и он их выиграл. С некоторых пор безумие от него отступилось. Единственное, что оно теперь осмеливалось, это подсовывать вот такие картинки саморазрушения. И только.
Вот уж чего он боялся менее всего, так это наделать глупостей. Только не этого. И не сейчас.
Он лежал на спине, прислушиваясь к тихому, мерному дыханию Хозяйки, и пытался найти ответ на некоторые вопросы.
Так ли уж случайно он попал на этот старый космический бульдозер? И не свидетельствует ли факт, что он спустя десятилетия после того, как покинул Землю, все еще вполне благополучно летит к намеченной цели, о правильности его выбора? Может быть, ему это было суждено? И много ли он потерял там, на Земле? Кем он мог там стать? Известным поваром, художником, химиком, политиком, инженером. Кем? Будь у него талант к любому из этих занятий, смог бы он его отпустить в этот полет?
Ох, сомнительно.
Талант, настоящий талант, это такая штука, которая проявится обязательно. Если, конечно, он есть. И значит… значит…
Саб усмехнулся.
А может, так оно и есть? Может, у него все-таки есть особый талант и он действительно не пропал даром? Талант лететь через космос в старом, все время разрушающемся и все время восстанавливающемся корабле, талант быть единственным не имеющим возможности к восстановлению, и поэтому вынужденным быть сверхнадежным элементом. Многие ли, оказавшись на его месте, выдержат бремя одиночества, оторванности от остального человечества, выдержат с честью и приведут…
Хозяйка, словно в забытьи, провела рукой по его груди и едва слышно шепнула:
— Спи. Тебе надо спать. Полет еще не кончен.
Это верно. Надо было спать. Он обязан был спать, обязан заботиться о здоровье и съедать все, что принесет паук-прислужник. Без лишних разговоров и капризов. Да, вот именно с завтрашнего дня — никаких капризов. А сейчас…
Он и в самом деле стал засыпать, но прежде чем окончательно провалиться в сон, успел еще раз подумать, что Хозяйка права. Полет продолжается. Правда, он приближается к завершению, и его талант дает дополнительную гарантию, что все закончится благополучно, но это еще не повод расслабляться. Он не может подвести, он обязан сохранить себя в целости и сохранности. Долететь, довести свой космический бульдозер к нужной планете… И вот тогда… вот там… а если еще он надумает вернуться на Землю…
Котенок проснулся и выбрался из своего жилища. Осторожно, оглядываясь по сторонам, то и дело принюхиваясь, он принялся обследовать территорию, на которой ему отныне предстояло жить.