Мариата искоса посмотрела на дочь так озорно и весело, как только она и умела это делать. Иззи знала, что означает этот взгляд. «Решай сама и не обращай внимания на то, что говорят мужчины. Разве они понимают в таких вещах? Мы — женщины пустыни и в ней ищем свое счастье».
Понимая, что последнее слово в конце концов останется за ней, Мариата ловко перевела разговор на другую тему:
— А как вы ее назовете? Уже выбрали имя?
— Ты что, так уж уверена, что будет девочка? — спросил Амастан, проявив самую чуточку воинственности.
— Конечно девочка, нисколько не сомневаюсь. Уж у меня-то есть свои приметы. — Губы Мариаты растянулись в блаженной улыбке.
— Всегда ты все знаешь, а нам и рта не даешь раскрыть. Не знаю, зачем и спрашиваешь. — Таиб покачал головой. — Вчера вечером мы с Иззи об этом уже говорили и пришли к общему согласию.
— Сколько живу, женщины всегда для меня были загадкой, — сказал Амастан и сделал вид, что тяжело вздыхает.
К своей жене он относился очень серьезно, даже немного благоговел перед ней. Они обменялись долгими взглядами.
«Сорок лет», — подумала Иззи.
За два года она так и не смогла привыкнуть к мысли о том, что у нее такие родители. Изабель словно позаимствовала чью-то чужую жизнь, ступила в некий сказочный мир. Кстати, эта реальность была куда более великодушной, чем у какого-то Шарля Перро или братьев Гримм. Интересно, сохранили бы они с Таибом после невероятно долгой разлуки столь крепкую привязанность друг к другу, такую свежесть чувства? Глупая мысль, даже нелепая, но, размышляя об этом, Иззи получала глубочайшее наслаждение.
«Подумай, какими мы стали бы старыми!»
Она засмеялась, представив себе это, подняла голову и увидела, что муж смотрит на нее с такой любовью, что у нее все перевернулось внутри. Впрочем, может быть, это толкнулся ребенок. Да, вот еще раз.
— Лаллава, — тихо сказала она, кладя руку на живот. — Мне кажется, я всем обязана Лаллаве. Старой, отдавшей жизнь пустыне, и той девочке, которой судьба не дала вырасти с этим именем.
От автора
В основе этого романа лежат две вполне реальные истории. Они и послужили толчком к его написанию. Во-первых, я узнала, что предки моего мужа — кочевники Мавритании, которые караванными путями на верблюдах перевозили через Сахару серебро, пряности, соль и торговали ими на рынках Марокко.
Во-вторых, я познакомилась с француженкой, приехавшей в одну из отдаленных берберских деревень, где мы тогда жили, в поисках своего отца, туарегского торговца, с которым у ее матери-парижанки в шестидесятые годы случился роман. Правду о том, кто ее отец, она узнала только от умирающей матери. Всю жизнь это была тайна, которую тщательно от нее скрывали, считали чем-то постыдным. В отличие от Абделлатифа[78] она всю жизнь мучилась, ощущая себя человеком без корней, сомневаясь в собственной идентичности, так до конца и не вписалась в мир, в котором жила. Чем у нее все закончилось, я рассказывать не стану, но не могу не выразить ей благодарности за то вдохновение, которое получила, выслушав ее рассказ, поскольку без него я ни за что не смогла бы написать этой книги.
Благодарности
Хочу выразить благодарность своему мужу Абделю за помощь, которую он мне оказал, прояснив для меня особенности той таинственной культуры, которой я не смогла бы до конца понять без него, а также за подарок, древний туарегский амулет, образ которого лег в основу романа. Спасибо Мохаммеду и его школе в Тиуаде, Хасану, ставшему нашим верным проводником в путешествиях по пустыне, а также верблюдам, которые безропотно терпели на себе мой вес и мою неопытность. Я благодарна всем, кто терпеливо отвечал на множество моих вопросов, зачастую глупых, касающихся кочевой жизни. Эмме, Карен и Филиппе за их поддержку и помощь во время написания этой сложной книги, Венеции и Дженни, сотрудницам издательства «Viking Penguin», за их решительность и энтузиазм, Дэнни Барору за его неослабевающую веру, постоянную поддержку и ободрение.
Не являясь ни антропологом, ни лингвистом, я во многом обязана письменным источникам. Если в романе есть какие-то ошибки в интерпретации тех или иных фактов, то они лежат почти исключительно на моей совести.
78
Абделлатиф Кешиш (р. 1960) — французский актер тунисского происхождения, режиссер театра и кино.