– Прости, Джон, но ведь это не будет продолжаться вечно. А ты скоро уедешь. – Нежная улыбка тронула ее губы. – На следующий год, когда ты окончишь университет, все будет закончено.
Джон тяжело вздохнул:
– Будем надеяться... А как насчет машины? Я могу взять ее днем?
– Да, конечно. – Кажется, он хотел поехать куда-то с девушкой. – Вернешься к ужину? – Они часто ужинали вместе с Андре и Антуаном.
Ей хотелось, чтобы Джон ближе познакомился и подружился с ними, но, очевидно, у ее сына были другие планы.
Он встал и покачал головой:
– Извини, не могу. – Он свысока посмотрел на друга матери.
Андре все еще говорил по телефону, и Джон решил, что тот ничего не услышит.
– Это твоя новая любовь? – Он пристально посмотрел ей в глаза.
Сабрина вспыхнула. Джон готов был поклясться, что его вопрос вывел мать из равновесия.
– Грубо, Джон. Он мой деловой партнер. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты познакомился с ним и его сыном.
Джонатан пожал плечами. Какое ему дело до этих французов! Они его совершенно не интересовали. Да и что может быть общего у него с этими скромно одетыми людьми, выходцами из Бордо, которые и говорить-то могли только о земле и своих виноградниках. Он забыл, что эти люди благородного происхождения, а они никогда не вспоминали о своем проданном замке. Впрочем, Джона занимали другие проблемы, особенно теперь, когда у него была машина. Через полчаса он отбыл и вернулся поздно ночью. На рассвете Сабрина уехала вместе с Андре и Антуаном в долину Напа, а вернулась поздно вечером. Казалось, она проводила все свое время, курсируя в машине между домом Терстонов и ее новой собственностью в Нале. Но ведь там было столько дел!
– Зачем тебе понадобилось лезть в эту безумную авантюру? – спросил ее Джон, когда они увиделись вечером.
В его глазах читалось обвинение, словно она растратила чужие деньги и ограбила его или снова пошла работать на рудники, бросив его одного. Но ведь ему уже двадцать один год, и почти все время он проводит в университете за три тысячи миль отсюда. А разве у нее нет права заниматься тем, что ей нравится? Она мечтала об этом всю свою жизнь. И ей только сорок семь лет. Она не собиралась бросить все и умереть только потому, что он вырос. Да, это было самое увлекательное дело в ее жизни, но Джон видел в нем серьезную угрозу. И всякий раз, когда заходил разговор о ее деле, сын мрачнел, словно она обкрадывала его.
– Джон, обещаю, все будет хорошо. У нас будут лучшие виноградники в Штатах.
Он посмотрел на нее и пожал плечами:
– Ну и что из этого? Я предпочитаю шотландское виски.
Она раздраженно вздохнула. Иногда он был просто невыносим.
– К счастью, не все так думают.
И тут, словно что-то вспомнив, Джон повернулся к ней и небрежно заметил:
– Да, на следующей неделе здесь проездом будут мои друзья.
Сабрина нахмурилась и бросила на него вопросительный взгляд.
– Но ты ведь собираешься на озеро Тахо, правда?
– Да. Я просто подумал, что они могут зайти к тебе познакомиться.
В первый раз он предложил нечто подобное. Сабрина застенчиво улыбнулась ему:
– Это очень близкий тебе человек?
Поняв, о чем она подумала, Джон покачал головой.
– Нет, нет, совсем не это... просто друг... Ну, не важно, сама увидишь...
На мгновение ей показалось, что глаза у него были виноватые.
– Как их зовут? – крикнула Сабрина ему вдогонку, Джон уже выходил из комнаты.
– Дю Пре.
Она не поняла, мужчина это или женщина, но забыла уточнить.
На следующей неделе он уехал на Тахо.
Глава 30
После отъезда Джона на озеро Тахо Сабрина большую часть времени проводила в Напе с Андре, Антуаном и французскими рабочими. Дел было невпроворот: нужно было расчистить обе плантации, вырубить одни виноградники, обрезать и прищипнуть другие, посадить сорта винограда, которые Андре и Антуан привезли из Франции. Они придумали названия будущих вин: ординарное бренди они назовут «Харт-Верней», а лучшее вино – «Замок де Верней». Сабрина была счастлива. Через неделю она вернулась в Сан-Франциско посвежевшая, загорелая под палящими лучами солнца Напы. Она была бронзовая от загара, глаза цветом напоминали голубое небо, на спину падала длинная коса.
Однажды, когда она в своей рабочей одежде – брюках и эспадрильях[8], которые Андре привез ей из Франции, – перебирала почту, в доме Терстонов зазвонил телефон и незнакомый женский голос попросил позвать Сабрину.
– Да, это я, – ответила она, теряясь в догадках, кто бы это лот быть. Однако в данный момент ее больше занимали многочисленные счета, которые она как раз разбирала. Ох, конца и края им не видно! В последние недели Джон ни в чем себе не отказывал: три ресторана... клуб... личный портной...
– С вами говорит графиня дю Пре. Ваш сын просил позвонить вам...
Сабрина нахмурила брови и вдруг вспомнила это имя... Дю Пре... Но Джон не говорил, что она графиня. Может быть, мать девушки, в которую он влюблен? Сабрина вздохнула. Не в том она настроении, чтобы общаться с женщиной, которая представляется подобным образом. У нее был южный выговор, но ее имя было явно французским, а произношение великолепным. Жаль, что Андре и Антуана нет в городе. Ах... если бы они были здесь! Но делать нечего... она же обещала Джону.
– Возможно, Джонатан сказал вам, что я позвоню.
– Да, да, говорил. – Сабрина старалась поддерживать светскую беседу, одновременно просматривая многочисленные счета.
– Он очень милый мальчик.
– Спасибо. Вы сейчас в Сан-Франциско? – Сабрина не знала о чем с ней говорить.
Неизвестно, зачем она позвонила.
– Да.
– К сожалению, Джон уехал из города. Он в горах с друзьями.
– Рада за него. Может быть, я увижусь с ним, когда он вернется.
– Да. – Сабрина взяла себя в руки.
Она должна выполнить свой долг перед Джоном.
– Может быть, вы зайдете на этой неделе на чашку чая? – Уж этого как раз она хотела меньше всего на свете, у нее не было ни минуты свободного времени, но деваться некуда.
Джон предупредил ее, а женщина позвонила.
– С удовольствием. Я очень хочу с вами встретиться, миссис Харт. – Перед тем как произнести ее имя, незнакомка сделала странную паузу, словно пересилила себя, и это не ускользнуло от внимания Сабрины.
– Может быть, сегодня днем?
– Это было бы чудесно, моя дорогая.
– Очень приятно, – солгала она, чего с ней давно не бывало. – Наш адрес...
На том конце провода прозвучал смех.
– О, не беспокойтесь! – Затем последовала пауза. – Джон дал мне ваш адрес.
Сабрина терялась в догадках, молодая она или старая, взрослая дама или девушка, подружка Джона. А может быть, просто знакомая... Пренеприятная ситуация. Позже позвонил Андре и попросил заехать в банк и выполнить его поручение, но ей пришлось сказать, что это невозможно.
– Черт побери, Джон связал меня по рукам и ногам: какая-то его знакомая проездом в нашем городе, и я пригласила ее на чай. – Она посмотрела на часы.
Стол уже был накрыт. На Сабрине было серое фланелевое платье с бархатным воротником. На шее – нитка жемчуга; эти бусы подарил ей отец, когда она была совсем молоденькой.
– Она опаздывает на десять минут, и, судя по ее манере говорить, визит затянется, от нее будет не так-то просто отвязаться. Мне очень жаль, Андре...
– Ничего страшного. Это не срочно.
Он представил себе Сабрину, то, как день назад она пробиралась сквозь заросли на ее плантации, ее распущенные волосы, загорелое лицо, ее глаза цвета средиземноморской волны... Ему тоже захотелось чаю. Он засмеялся, и Сабрина скорчила гримасу.
– Представить не могу, что ей надо. Но Джон просил меня, и я дала ему слово, что приму ее. По правде говоря, я с удовольствием уехала бы к вам в Напу. Как дела?
– Отлично. – Не успел он закончить фразу, как раздался стук в дверь, а потом зазвенел звонок.
– Проклятие! Это она. Надо идти. Если будут какие-нибудь новости, позвоните.
– Непременно. Кстати, когда вы вернетесь?
Ей хотелось продолжать работать с ними, тем более что Джон вернется домой только через неделю.
– Думаю, завтра вечером. Можно мне остановиться в вашем домике?
Она была там единственной женщиной и, надо отдать должное, была неприхотлива и спокойно переносила все неудобства их неустроенной сельской жизни. Вечером она помогала им готовить, хотя и не любила стряпню.