Утешительная речь мужа возымела необходимый эффект, и уже очень скоро от внезапно вырвавшейся из груди Эбигейл истерики остались только тихие, размеренные всхлипы. Она поверила ему. Ведь и правда Молли уже давно перестала быть ее маленькой девочкой. Формально ее дочь уже была совершеннолетней, и у нее был постоянный молодой человек, с которым они вряд ли играли в шашки по вечерам. А через полгода она должна была закончить среднюю школу и отправиться в большой город, чтобы учиться в университете. Что будет тогда? Как Эбигейл отпустит ее? Тогда Эбигейл точно не сможет сказать наверняка, где и как проводит ночи ее любимая Молли. Но в укромном уголке сердца матери все равно таилась необъяснимая тревога...
Эбигейл открыла телефонный справочник, нашла два нужных ей номера и, негнущимися пальцами перебирая кольца на стационарном аппарате, набрала первый из них. Ожидание, застрявшее тяжестью в ее легких, прерывисто дышало в трубку.
Неприятные новости. Часть 2.
Сон дома Пэпперов был беспощадно нарушен назойливым писком давно забытого под слоем пыли телефонного аппарата в гостиной. И хотя каждый до последнего пытался игнорировать этот раздражающий звук, надеясь, что звонок оборвется или трубку возьмет кто-то другой, телефон никак не унимался. Периодически он замолкал на несколько секунд, будто для того, чтобы перевести дух, и тут же снова разражался истошным воплем.
Таня Пэппер, съежившись в своей постели, со всей силы припечатала громоздкую пуховую подушку к открытому уху, наивно полагая, что это позволит ей шумоизолироваться от внешнего мира. Внутри девушки разгоралось искреннее негодование: кому могло прийти в голову столь усердно названивать в такой час? В такой день? Но телефон продолжал надрываться.
Раздосадованная, Таня откинула подушку в сторону, нащупала на прикроватном столике свои круглые очки и натянула их на нос. Приподнявшись на кровати, она уже хотела было спуститься вниз и высказать непрошенному собеседнику все, что она о нем думает, как вдруг звук прекратился. Она внимательно прислушалась: в гостиной ее мать вела какой-то неразборчивый разговор бодрым, взволнованным голосом. Разговор быстро прервался, и на лестнице, ведущей к Таниной комнате, послышались скорые легкие шаги.
- Таня, спустись, поговори с Эбигейл Леневё, - дверь резко распахнулась, и в комнату разрушительным ураганом ворвалась Ева Пэппер. Она, обычно уверенная, деловая, энергичная, сейчас казалась какой-то потерянной: облаченная в одну только пижаму, опухшая после сна, растрепанная. Хотя Таня и была ее любимой и единственной дочерью, Ева никогда не давала слабину, не позволяла себе покидать спальню в неподобающем с ее точки зрения виде. Того же она ожидала и от дочери. «Самоконтроль и постоянная дисциплина» - вот каким был девиз этой семьи. Ситуация еще более усугубилась в тот момент, когда Ева стала директором местной школы. Властная по натуре, она всегда требовала послушания, безупречности, старалась быть примером для окружающих, проявлять исключительное постоянство и твердость в своих личных и профессиональных взаимоотношениях. Тане рядом с ней было тяжело дышать. Время от времени она даже сомневалась, любит ли она в действительности свою мать. В самой Тане не было ничего от нее самой, все ее увлечения и стремления были навязаны, а ее жизнь полностью подчинялась распорядку дня, который Ева считала наиболее эффективным. Конечно, иногда Ева Пэппер задумывалась: «А не слишком ли я строга с девочкой?». Но тут же решительно отвечала на свой вопрос: «Ни в коем разе. Она скажет мне «спасибо», когда повзрослеет».
- Что-то случилось? – От увиденного Таня опешила и даже как-то застеснялась.
- Да, Молли пропала, - Ева нахмурилась и покачала головой. – Вы вчера были вместе?