- Тебе звонила Эбигейл... – то ли спрашивая, то ли констатируя, проговорила Таня. Она медленно, так, чтобы наверняка не утопить кроссовки в снегу, приблизилась к молодому человеку и смущенно взглянула ему в лицо, все еще памятуя о своем неприглядном внешнем виде. Но его это, похоже, совсем не заботило.
- Тебе тоже, - сухо заключил Грег.
- То есть, ты не знаешь, где сейчас Молли, - девушка вопросительно наклонила голову влево, одарив парня своим внимательным взглядом. Грег стоял в полуметре от нее, и, хотя его темная кожа приобрела чуть красноватый оттенок на щеках, это было обычным следствием холода. Его нисколько не трогала эта чарующая привлекательность Таниных глаз.
- Полагаю, ты тоже, - он звучал так же безэмоционально, как раньше.
- Я надеюсь, ты говоришь мне правду сейчас, Грег, - девушка хмуро посмотрела на не слишком словоохотливого собеседника. Ее выводили из себя напускные спокойствие и равнодушие, которые он пытался продемонстрировать. – Ты должен понимать, Молли – моя лучшая подруга. Мне не все равно, что с ней происходит. Ты даже не представляешь, что сейчас творится у меня внутри. Когда Эбигейл мне все рассказала, я не смогла поверить, что с Молли что-то правда произошло. Но я чувствовала, надежда на то, что она может быть у тебя, призрачна. Молли бы так никогда не поступила... Поэтому, Грег, я очень прошу тебя, если ты знаешь хоть что-нибудь о том, где она, скажи мне, не молчи. Она же вчера вечером была у тебя... Что произошло...
Таня говорила быстро, сбивчиво, стараясь не упустить ни единой мысли, донести до Грега все свои переживания. Тон ее голоса то размеренно понижался, то с пылкой изумленностью подскакивал ввысь, словно приглашая барабанные перепонки молодого человека, стоящего напротив, сыграть в пинг-понг. С каждым ударом ее интонации, с каждым банальным словом, с каждой неуместной эмоцией Грег все больше приходил в ярость. Он терпеливо сжал ладони в кулаки, изо всех сил удерживая себя от того, чтобы взять эту пустоголовую девчонку за ворот куртки и оттолкнуть от себя. Меньше всего его сейчас волновало то, что происходило в ее голове, о чем она думала и что чувствовала.
- Да что ты мелишь? - Грег грубо прервал девушку. – Ты вообще слышишь себя? Что ты такое говоришь? Что за собачья чушь? Я не могу это слушать, остановись, иначе я просто за себя не ручаюсь. Молли где-то пропадает, а ты мне рассказываешь о том, как ты волнуешься? Таня, мне наплевать, что там с тобой было, когда ты узнала! – Таня никогда не видела его в таком состоянии. Она с каким-то снисходительным удивлением взирала на то, как задыхался от гнева, как надрывал голосовые связки, как с каждым звуком все больше выходил из себя этот всегда спокойный и молчаливый парень. – Как ты вообще смеешь на меня все это вываливать?! Я не знаю, где сейчас может быть Молли. И нет, я не прячу ее, закованную в цепи, в подвале своего дома. Если ты этого еще не поняла, Таня, я люблю Молли больше всего на свете. И бы никогда не сделал ей больно, никогда не оставил бы ее одну, если бы ей понадобилась помощь. Я бы скорее убил кого-нибудь, чем позволил бы ему причинить боль Молли. Ты это понимаешь?! Способна ты это понять?
- Тише-тише, - столь внезапно проявившаяся искренность по-настоящему взволновала девушку. Она не знала Грега таким чувственным и ранимым. Таня помнила, что в детстве его было очень легко вывести из себя. Стоило ей только посмеяться над ним в неподходящий момент или играючи запулить снежком ему в лицо, он сразу обижался и, рассерженный, уходил домой со двора. Иногда его настолько раздражали эти детские шалости, казавшиеся Тане вполне невинными, что он жаловался маме. Обычно после этого Таню ожидал очень неприятный разговор, в котором Ева Пэппер строго-настрого запрещала дочери задирать мальчишку, живущего в доме напротив. Но с возрастом Грег стал более сдержанным и бесстрастным, и теперь казалось, что даже самое резкое и язвительное слово не сможет его пронять. К тому же сейчас между друзьями детства пролегали долгие годы соседского безразличия. Их дружба сошла на нет в тот момент, когда закончилось детство, и игра в снежки перестала быть одинаково интересной для них.