— Вы — новый испытатель?
— Да, мадам.
— Мадемуазель.
— Простите…
— А что в вас сегодня?
— Что во мне?
— Ну, какой у вас характер?
— Властный, с оттенком горделивости и едва заметным мистицизмом.
— Какая прелесть! А у меня нежность с оттенком невинности и зёрнышком поэтичности.
— Тоже недурно. На сколько дней?
— Ещё пять.
— А у меня полных девять.
— Вам везёт.
— Почему вы так говорите?
— Ах, меняться неприятно.
— Откажитесь!
— Слышите, мамочка, какая решительность! Это замечательно!
— Мадам — ваша матушка?
Она засмеялась:
— Нет, мы зовём её мамочкой, потому что она здесь дольше всех. Она даёт нам советы, наставляет…
Альбер Пенселе придвинулся ближе к дамам, и разговор продолжался так весело и непринуждённо, что они даже забыли об обеде. Номер 14 рассказал о своих несчастьях и узнал, что молодую женщину зовут Иоландой Венсан, что родители её умерли и что Фостен Вантр спас её, когда она собиралась броситься в Сену. У неё был приятный овал лица, бледные щёки и большие сине-зелёные глаза, взгляд которых, казалось, освежал.
— Я хотела утопиться. Мне было страшно. И вдруг меня схватили за руку.
— Какое счастье!
— Вы очень любезны.
— Нет, я просто эгоистичен.
Мимо них прошли двое испытателей в таких же тёмных халатах, как и у Альбера Пенселе.
— Номер 7 сегодня «замкнутый», — сказала Иоланда. — А 12 сегодня последний день «раздражительный, но в глубине души добрый».
— Да, жизнь здесь невесёлая, — отметил Альбер Пенселе.
— Не думайте так, — возразила «мамочка». — У нас небольшой, но очень дружный кружок… И если вы останетесь надолго…
— Я останусь надолго, — объявил Альбер Пенселе.
И посмотрел на Иоланду с видом монгольского завоевателя, отчего та потупилась.
В течение дня Отто Дюпон вызвал все чётные номера для демонстрации моделей. В большом зале с нарядными диванчиками устроили сцену, рампу, поставили микрофон. В полумраке зала сидели клиенты, Фостен Вантр со сцены зачитывал характеристики, потом зрители задавали представленному номеру вопросы. Политик, который заказал темперамент Альбера Пенселе, оказался невысоким розовым толстячком с рыжеватым пухом и хитрыми слоновьими глазками. Он был восхищён результатом.
— Вы уверены, что на меня это окажет такое же действие? — спросил он профессора.
— Абсолютно уверен. Мы только должны будем принять во внимание вашу комплекцию, результат будет аналогичным.
— Отлично! Отлично! А скажите-ка мне, номер 14, вы никогда не сомневаетесь в правильности собственного мнения?
— Никогда! — отвечал Альбер Пенселе.
— А если партийная дисциплина не позволяет до конца выразить ваши взгляды?
— Я всё равно их выскажу!..
— Ой-ой-ой! Но это опасно!
— Я сменю партийную принадлежность… или создам себе новую партию.
— Хорошо. А если вы узнаете, что ваша дама вам не верна?.. Речь идёт всего лишь о предположении, вы понимаете?
— Я выставлю её вон.
— Ну что же. Видите ли, последнее надо немного ослабить, — вздохнул толстячок, поворачиваясь к Отто Дюпону.
— Как пожелаете. Но имейте в виду, что вы в любой момент сможете обратиться к нам за дополнительными поправками.
Альбер Пенселе сошёл со сцены под одобрительный гул. Какая-то дама даже крикнула ему из глубины зала:
— Браво!
За кулисами его, не без колкости, поздравили.
— Вы понравились.
— Вы напрасно так стараетесь.
— Ещё бы, характер очень выигрышный. Интересно, как бы вы справились с другим.
Альберу Пенселе стало противно от всей этой профессиональной зависти, от жалкого кривлянья и он ушёл в сад. Иоланда Венсен ждала его на прежнем месте. На этот раз она была одна.
— Вот и вы! Как хорошо! — обрадовался он. — Мне необходимо отвлечься от этой глупой комедии. Люди мелочны и недоброжелательны,
— Значит, у вас всё прошло успешно?
— Да, я так полагаю.
Она сложила ладони, и взгляд её осветился подкупающей преданностью:
— Я горжусь вами. Расскажите о ваших впечатлениях.
Он сел рядом с ней и во время всего разговора не сводил с неё глаз. Она была трогательно хороша и так хрупка, что невольно хотелось защитить её, к тому же Альбер Пенселе испытывал непреодолимое желание кому-нибудь покровительствовать. Рядом с этой беззащитной девушкой он чувствовал себя сильнее, мужественнее, ощущал приятную ответственность. Хозяином положения был он. Он положил руку на колено Иоланды. Она вздрогнула и низко опустила голову.