Дэвид Хофмейр
Дорога ярости
Дельфине. Я люблю тебя
David Hofmeyr
STONE RIDER
© Copyright © David Hofmeyr, 2015
© Ю. Полещук, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Я хотел создать атмосферу страха, адреналина, пыли, крови, мести… Написать дикую, первобытную историю.
«Дорога ярости» – саман оригинальная книга, которую я когда-либо читал. Очень круто.
Они едут убивать. Три черных байкера. Друг за другом.
Они мчатся вперед, постоянно наращивая скорость. Отклоняясь назад, они крепко сжимают рули своих неистовых машин, и руки у них дрожат. Три ездока на фантастических байках с низкой посадкой, которые ловят солнце и поднимаются на дыбы. Грязь липнет к золотистым зеркальным визорам,[2] к блестящим гоночным костюмам. Они мчатся по продуваемой всеми ветрами земле, вверх по склону темной горы.
На вулкан.
Тот, кто едет впереди, останавливает свой маленький отряд, поднимая правую руку, и ездоки слезают с мотоциклов, в воздух взлетают клубы черной пыли. Когда она оседает, байкеры видят то же, что их вожак.
В долине проложена трасса. Крутая, изрезанная канавами, с резкими поворотами и шестью огромными пропастями, которые не объехать, только преодолеть. Внизу, над одной из них, взмывает в небо одинокий ездок на серебристом байке. Высоко в воздухе он поворачивает переднее колесо, парит над землей и приземляется на ровной площадке с противоположной стороны.
Великолепный прыжок.
Вожак на горе улыбается смелости ездока. Но этого никто не видит. Козырек его шлема скрывает улыбку.
Час назад рассвело. Солнце у них за спиной стоит прямо над черными холмами. Тени байкеров, длинные и тонкие, тянутся вниз по склону, указывая путь.
– Это он! – восклицает Уайатт, резким движением поднимая визор. Уайатт высок, бледен и худ. Он оглядывает спутников и снова запрыгивает в седло своего черного «шэдоу».[3]
– Наконец-то, – сплевывает Ред. Его визор тоже поднят. – Попался, гад. – У Реда бычья шея и широкие плечи. Его вид внушает страх. На своем кроваво-красном «чоппере»[4] он сидит ниже, чем остальные.
– Ну не знаю… – Уайатт замолкает. – Смотри, как гонит…
Они наблюдают, как ездок ударяет по тормозам и юзом входит в крутой поворот. Развернувшись, он стремительно разгоняется и снова прыгает – плавно, мастерски, грациозно. Он идеально держит равновесие.
– Не может быть, – цедит Ред. – Это невозможно.
– Это он, – подтверждает Леви. Из-за визора его голос доносится приглушенно. – Посмотри на байк.
– Но как, черт подери…
– Я его отсюда достану. – Уайатт кладет руку на рогатку. – Одним выстрелом.
– Думаешь, он нас видел? – спрашивает Ред.
– Дурак, что ли? Ничего он не видел. Мы же наверху, против солнца.
Он прав. Летящий по грязной долине ездок не видит ничего, кроме трассы. Он не думает ни о чем, кроме следующего поворота, следующего прыжка. Его серебристый байк сверкает в лучах утреннего солнца. Гонщики на вулкане видят, как он сражается с пылью. Он снова прыгает, уверенно, далеко и легко.
– Давай я. Вот увидишь, попаду. – Ред с рогаткой в руке слезает с мотоцикла. Расправляет плечи, прицеливается.
– Нет, – Леви снимает шлем и зажимает его под мышкой. Он цедит слова сквозь зубы. Щурится так, что глаза его превращаются в щелки.
– Нет?
– Потому что ты не попадешь даже в дерево с трех метров. – Уайатт ставит байк на подножку и перекидывает длинную ногу через сиденье. – Я сам.
Ред бросает на Уайатта вызывающий взгляд.
– Я сказал, нет, – повторяет Леви. – На этот раз он от нас не уйдет. Подъедем поближе и разберемся с ним.
– Поближе? Это как?
– Так, чтобы его кровь брызнула тебе в лицо.
– Точняк! – вопит Уайатт.
– Круто! – вторит ему Ред.
На вершине последнего склона он останавливается и просто сидит на своем светло-серебристом байке, тюнингованном «дрифтере».[5] Ездок тяжело дышит. По его пояснице градом катится пот. Серый гоночный костюм покрыт засохшей грязью. Золотые солнечные очки защищают глаза. Рот закрывает воздушная маска.