— На месте, по крайней мере, его не видать, как не видать и его мула. — Сен-Жермен рассерженно пошевелил бровями.
— Но… куда же он мог направиться?
— К своим друзьям, полагаю. — Сен-Жермен вздохнул. — Искать его бесполезно. Мы только заблудимся, чего он, быть может, и ждет. — Он оглядел морду ближайшего пони и озабоченно хмыкнул. — Проверь-ка всю упряжь. Буквально по ремешку.
Руджиеро молча кивнул и направился в хвост каравана. Через какое-то время он вернулся к хозяину, уже стоящему возле ведущей лошадки, и сообщил:
— Две подпруги частично повреждены. У вьючных пони.
Сен-Жермен кивнул.
— У моего тоже. — Он взглянул на верхушки гор, почти не видные на фоне серого неба. — Теперь нам следует держать ухо востро. В ближайшее время вряд ли произойдет что-нибудь, но завтра Тцоа Лим может нагрянуть сюда. Со своими дружками, исполненными желания оказать бедным путникам помощь. Они, возможно, даже и притворяться не станут, а просто на нас нападут. — Сен-Жермен задумался на мгновение, затем спокойно сказал: — Мы не доставим им этого удовольствия. Правда, придется идти ночью, но ты, надеюсь, не против?
— Конечно, — с готовностью откликнулся Руджиеро, — ведь нам не впервой.
— Не впервой, — кивнул Сен-Жермен, улыбаясь одними губами.
Руджиеро подергал себя за ухо.
— Но… наши пони? Выдержат ли они?
— Должны, — сказал Сен-Жермен. — Гнать их мы не будем. Я вижу в темноте достаточно хорошо, чтобы различать осыпи или завалы. Когда устанем, передохнем, но мне бы хотелось выбраться из ущелья прежде, чем нас нагонят. — Он собрал поводья своего пони в кулак. — Переговариваться, пожалуй, не стоит. Если услышишь что-нибудь, свистни. Так же, как в Каталонии, помнишь?
Руджиеро надул губы и издал резкий затейливый свист, заставивший пони прижать в страхе уши.
— Да, помню, — заверил он своего господина.
— Прекрасно. Я буду тебе отвечать. — Сен-Жермен взобрался в седло. — Двинулись?
— Постойте, хозяин. Свист ненадежен: свистеть может любой, и перенять нашу манеру тоже вполне возможно. Чтобы никто тут не сбил нас с толку, нам нужен секретный сигнал. — Слуга посмотрел на хозяина.
— Ты прав, — сказал тот, помедлив. — Сигнал этот должен быть понятен лишь нам двоим и никому другому. Иначе нашу уловку легко обратят против нас. — Сен-Жермен перебрал поводья. — Будем перекликаться стихами из гимна, что сочинил святой Иоанн. На латыни. Ты начинаешь строку, я заканчиваю — или наоборот. Прокричав первые десять строк, повторяем все снова.
— Гимн Иоанна, первые десять строк, — повторил Руджиеро для памяти и пошел в конец маленькой кавалькады.
Ночная тьма поглотила их прежде, чем они отъехали на два ли от места своей вынужденной стоянки. Ветер, влекущий клочья мокрого снега, так выл, что Сен-Жермену приходилось оборачиваться, чтобы прокричать латинские фразы. Еще через ли путники решили передохнуть и принялись готовить ячменную похлебку для пони.
— Ее нужно давать теплой, — сказал Сен-Жермен, — иначе они захворают. — Ему удалось развести костерок, и теперь он помешивал варево.
— Я присмотрю. — Руджиеро потер лицо. — Руки защищены рукавицами, но этот ветер…
— Он просто несносен, — кивнул Сен-Жермен, добавляя воды в котел. — Не помнишь ли, что говорили об этой стране солдаты с пограничного пункта?
— Они говорили, что почти все местное население состоит из монахов, ибо тут слишком много монастырей. — Руджиеро извлек из груды поклажи бурдюк, потом — широкую и глубокую сковородку, в которую он и вылил содержимое бурдюка.
— То же припоминаю и я, — сказал Сен-Жермен. — Допрашивая меня, капитан намекнул, что нам, инородцам, лучше бы заручиться покровительством какого-нибудь из монашеских кланов. Кажется, клан Желтых Одежд влиятельнее других.
— Ему, похоже, противостоит клан Красных Накидок. — Руджиеро приткнул сковороду к огню. Сен-Жермен передвинулся, давая ему место.
— Вот и выходит, что нам нужно соблюдать предельную осторожность. Более чем когда-либо, старина. Слухи есть слухи, однако…
— Будет что будет, — философски заметил слуга. — Как дела с ячменем?
— Он еще не разбух. — Сен-Жермен похлопал по теплой поверхности камня. — Приляг, отдохни. Другой такой случай представится очень не скоро.
Руджиеро с готовностью лег.
— Когда ячмень будет готов, — пробормотал он сонно, — разбудите меня, я позабочусь о пони.
Слуга отдал распоряжение господину, но ни тому ни другому это не показалось странным. Сен-Жермен только кивнул в знак согласия и еще раз подвинулся, давая спящему больше простора, а потом стал дожидаться, когда подопреет ячмень и в глубокой сковороде разогреется бараний отвар.