Боролись ли Вы с бессонницей после смерти отца? Были ли Ваши мысли и чувства беспорядочными, как у меня? Не буду приставать к Вам с вопросами, но хочу понять, почему я оплакиваю человека, которого не любил, почему я стремлюсь к этому перу и Вашему обществу больше, чем к обществу людей внизу.
Пожалуйста, напишите мне.
P. S. Мой друг из Ливерпуля написал, что не знает ни о Вашем местонахождении, ни о Вашем существовании. Он утверждает, что единственный де Клэр из его знакомых – клерк в лондонском банке. Вы не можете быть родственницей этого человека, поскольку ваша одежда – насколько я помню – говорит о знатном происхождении. Я буду продолжать писать, разыскивая Вас, в надежде когда-нибудь отправить свои письма.
24 апреля 1821
Дорогая Джозефина!
Письмо к Вам успокаивает меня. Я удаляюсь в свой кабинет, как только все ложатся спать, и пишу, пока мои мысли не вернутся к равновесию. Кажется, я пишу по нескольку часов в день, то Вам, то абстрактному адресату. Слова внутри меня настолько ощутимы, они преследуют меня, не дают покоя, пока я не выпущу их в мир.
Моя новая привычка раздражает Артура. Ему не нравится любое занятие, которое навевает мрачное настроение, за исключением игры на скрипке. По его мнению, жизнь должна вращаться вокруг веселья и удовольствий и избегать того, что вызывает дискомфорт.
Он был рядом со мной все эти годы.
Артур и Лорелай планируют остаться в поместье Кадвалладер до осени. Они хотят насладиться светским сезоном в Аттеберри. По крайней мере, так они утверждают. Я подозреваю, что они беспокоятся обо мне. Лорелай, кажется, следит за каждым моим шагом. Артур настаивает на том, чтобы составить мне компанию в течение дня. Никто из них не задает вопросов, но они остаются начеку.
Мне бы хотелось, чтобы они задавали вопросы. Возможно, тогда я найду ответы, и одиночество, которое я испытываю, уйдет. Я отчаянно пытаюсь понять источник тех мыслей, которые с таким пылом овладевают мной, все они сотканы из противоречий. Я страдаю от одиночества в кругу друзей. Я хочу быть один, когда жажду общения. Как странно. Я живу здесь, но меня здесь как будто нет. Я где-то в другом месте, совсем в другом месте.
Бывает ли у Вас ощущение, что мы находимся не там, где должны быть, как будто Бог допустил ошибку, поместив нас не туда? Я, конечно, говорю глупости. Артур и Лорелай имеют право беспокоиться. Возможно, мне стоит согласиться на просьбу Артура и устроить бал. Он считает, что это событие сделает Кадвалладер более похожим на дом. Странно, но в душе я с ним согласен.
Лорелай отказывается наслаждаться бездельем. Она помогает слугам по хозяйству, что приводит меня в недоумение, ведь большинство высокородных дам считают работу по дому нарушением своих прав. Лорелай не подчиняется этим условностям. Сегодня утром она заметила дырку на моем пальто и взялась за его починку. Она заделала дыру, а затем вышила мои инициалы на рукаве.
Она нежно опекает нас с Артуром, следит за тем, чтобы мы не попадали в неприятности и не посещали паб слишком часто. После ужина мы все собираемся в гостиной, играем в шарады или шахматы, иногда слушаем, как Артур играет на скрипке. Лорелай говорит, но редко о себе. Она хочет узнать об управлении Кадвалладером – тема, которая обычно не интересует дам.
Ужасно ли, что чем дольше она остается здесь, тем меньше я думаю о ней как о девушке?
Мы с Артуром провели последние несколько дней, вытаскивая овец из грязи. Ураган подмыл несколько холмов, и большая часть стада поместья оказалась в трясине. Мы трудились вместе со сторожами, пастухами, фермерами – всеми, кто был достаточно силен, чтобы спасти животных. Мое тело до сих пор гудит от тяжелой работы. Но больше всего я жалею миссис Данстейбл, потому что она была вынуждена справляться с беспорядком, который учинили мы с Артуром.
Она пригрозила, что уволится, если я продолжу таскать грязь в дом. Артур требует, чтобы я участвовал в светском сезоне. Он хочет посещать званые обеды, принимать гостей и танцевать с молодыми леди, которым нравятся его ухаживания. Да, я дам ему бал, чтобы удовлетворить его потребность в развлечениях. Кроме того, знакомство с местным дворянством может позволить мне лучше влиться в общество. Я лорд Рох, а не какой-нибудь незаконнорожденный молокосос.
Незаконное рождение мало что значит теперь, когда у меня есть богатство и титул, ибо деньги меняют отношение общества. Когда-то люди глазели на меня и шептались о скандале в семействе моего отца. Теперь нет. Благодаря тому что я поднялся в обществе, они требуют моего присутствия на светских раутах. Они отвешивают реверансы и поклоны, знакомят меня со своими дочерьми в надежде, что я женюсь на одной из них.