Ты сидишь и гадаешь, что это может значить? Только то, что позавчерашняя история получила неожиданное продолжение. Да ещё какое! Только тебе известно, насколько я далека от мистики, но готова поведать тебе такое, от чего волосы на голове становятся дыбом.
Так вот, тропа, по которой мы собирались идти в горы - я, Виктор и мистер Фальк - размокла и стала скользкой. Идти по ней - самоубийственный поступок, к каким я сознательно не склонна. И поэтому вместе мы приняли единственное верное решение - отложить поход на некоторое время. Немного разочарованная, я оставила Виктора внизу курить трубку и пересматривать старые журналы, а сама поднялась наверх, чтобы принять горячую ванну и доставить этим себе хоть сколько-нибудь удовольствия.
Многие считают принятие ванны днём чудачеством. Якобы правильнее это делать перед сном и не более десяти минут. Руководствуясь этим принципом можно бесконечно отказывать себе в удовольствии, а подчинив ему жизнь, сделать её невыносимо пресной.
Ещё на лестнице я услышала на втором этаже шаги. Быстрые и громкие, они стремительно удалялись. Учитывая, что все горничные скользят по здешним коридорам, словно тени, а сама фрау Кох передвигается твёрдой солдатской поступью, которую ни с чьей больше не спутаешь, неизвестная пара ног, издающая такие непривычные для этого тихого места звуки, принадлежала кому-то другому. Детские шаги! Я получила тому неопровержимые доказательства, когда посреди длинного коридора увидела владельца этой замечательной пары.
Начнём с того, что они были обуты в тяжёлые башмаки, давно вышедшие из моды и на два размера больше. Чуть выше следовали подвёрнутые до колен брюки, изрядно поношенные и подпоясанные вытертым кожаным ремешком. Пожелтевшая, застиранная рубашка не имела верхней пуговицы, выставляя на обозрение худую тонкую шею, венчавшуюся крупной головой с густыми взлохмаченными волосами. На один глаз счастливого обладателя завидной шевелюры сполз серый кепи, но другой - чёрный и пронзительный - смотрел на меня с надменным любопытством здешнего старожила.
Это был мальчик лет десяти, не больше.
В одной руке он держал ломоть хлеба, а другой крошил его прямо на пол.
Это был вызов, Л.! Не знаю как, но я почувствовала это. Я окликнула его с того места, где стояла, дав понять, что вызов принят, и с азартом ввязалась в игру. Признаюсь, я ни на секунду не усомнилась в том, кто именно стоит за таинственным проникновением птиц в окно моей спальни и возможным похищением кольца. И если суть игры состоит в том, чтобы догнать мальчишку и выпытать у него хотя бы имя, я сделаю это с лёгкостью.
Дабы ты поняла причину моей уверенности, следует упомянуть, что сам коридор длиной был не более двадцати пяти футов, и большинство комнат с той и с другой его стороны запирались на ключ из-за временного отсутствия жильцов. Таким образом, задача представлялась мне проще некуда, а ставка делалась вовсе не на прыткость догоняющего, а на его осведомлённость.
Тем не менее, мальчуган оставался на месте, сунув руки в карманы и вальяжно переваливаясь с носков на пятки. Он скалился от уха до уха, демонстрируя отсутствующий передний зуб и наблюдая за мной с не меньшим любопытством. Но стоило мне сделать к нему первый шаг, как вдруг он сорвался и бросился прочь!
Как он мог ожидать, я не бросилась следом, а пошла шагом, уверенная в своём превосходстве.
У меня была гувернантка. Как мне мечталось тогда, чтоб она однажды свалилась с лошади и сломала себе шею! От неё я совершенно точно знала, за что можно так ненавидеть взрослых. Что может вывести из себя и привести к полной потери контроля. И сейчас, покоробленная этим сравнением, я действовала именно так, как действовала бы она. Я не давала ему и шанса заподозрить меня в беспомощности, полностью беря инициативу в свои руки.
Я шла за ним, но как-то небрежно, намеренно останавливаясь у длинных, в пол, зеркал, поправляя то шарф, то причёску, намеренно замечая развешанные на стенах картины в металлических рамах, но не упуская из виду ни одного угла, ни одного закоулка, где бы он мог спрятаться, умело направляя его сделать единственно возможный выбор - скрыться в одной из пустых комнат.
И он так и сделал. Достигнув тупика, мальчишка резко свернул направо и исчез за одной из дверей.
Сначала я ошиблась, предположив, что за нею находятся ещё одни апартаменты, но, подойдя ближе, уверилась в том, что дверь ведёт в чулан - уж настолько она отличалась своей простотой. Кое-где белая краска на ней облупилась, обнажая предыдущий слой неожиданного изумрудного цвета.
Торжествуя, я потянула за ручку, полностью убеждённая в том, что за дверью не скрывается тайный ход, а только несколько швабр, прислонённых к стенке, да сорванец, притаившийся в самом тёмном и неприметном углу.
Пожалуй, это всё, что я могла тогда предположить, поэтому увиденное привело меня к глубочайшему потрясению. Стоило свету от коридорных ламп проникнуть сквозь щель отворяемой двери, как он тут же обнаружил перевёрнутый треногий табурет, беспомощно лежащий на боку. Но над ним - моя дорогая, сейчас ты не поверишь! - висело тело молодой женщины! На ней был форменный передник, безошибочно указывающий на род занятия. Посеревшие и безжизненные, её руки свисали вдоль тела, а лицо пряталось под потолком так, что его невозможно было разглядеть. Всё, что успело запечатлеть моё сознание, - свешивающийся с потолка конец верёвки да круглый серебряный медальон, поблёскивающий на груди у повешенной.
Не удивляйся! Так уж получается, что в самый критический момент наша память лучше всего запечатлевает незначительные детали, которые позже ещё долго являются в ночных кошмарах.
Я не боюсь мертвецов, хотя смерть полна отвратительных подробностей. Мне приходилось бывать на Филиппинских островах, где покойника обряжают в самый лучший костюм и усаживают на стул перед домом, в котором он жил. Ему дают в руку стакан кокосовой водки и оставляют в таком положении до тех пор, пока признаки разложения не станут явными, а соседство с ними - невозможным. Заезжие туристы часто путают это пугало с куклой и фотографируются на фоне экзотической композиции, похлопывая усопшего то по плечу, то по спине. Но стоит им узнать, в чьей компании оказались, как они нередко лишаются чувств. Это обыкновение касается в равной степени как женщин, так и мужчин.
В то же время на острове Сулавеси, отделённом от знаменитого Барнео Макасарским проливом, исстари существует обычай не считать покойного таковым до самого момента похорон. С ним беседуют, словно он не умер, но болен, приносят лекарства и еду, в которых он давно не нуждается. Таковое отношение может сохраняться около года, пока семья не соберёт достаточно средств на достойные похороны, после чего уже не возникает необходимости здороваться с усопшим, каждый раз переступая порог дома и расспрашивать его о самочувствии.
Уверена, родись мы в стране такой же дикой, воспринимали бы эти странные обычаи как нечто обыденное, и они не внушали бы нам столько отвращения. Воистину, мы, цивилизованные люди в своём большинстве, и понятия не имеем, что ради сохранности мёртвого тела возможно использовать обыкновенный столовый уксус и даже крепкий чай, способствующий быстрой мумификации останков.
Но хватит о мерзости! Тебе покажется, я храбрюсь, но признаться, даже я была поражена настолько, что немедленно захлопнула дверь. А прижав её обеими руками, громко позвала на помощь.